Молодого человека не оставляла мысль, что внутри погребенключ – ключ, на краткий миг явившийся ему в пламени костра перед тем, какгорящие останки кости еще раз изменились и возникла роза. Три перевернутых V,центральное – пошире и поглубже двух других. И маленькая закорючка на конце.Вот что таил в себе нарост.

На Эдди опять дохнуло давешним сном. "Дид-э-чик,дод-э-чом, не тревожься – ты с ключом".

"Возможно, – подумал он. – Но на этот раз надобудетвытащить его весь. Думаю, в этот раз девяносто процентов не пойдут".

Действуя с величайшей осторожностью, он срезал ветку и отсекее тонкий конец. Остался толстый ясеневый чурбачок дюймов девяти в длину. Этотувесистый кусок дерева в руке Эдди, на ощупь очень живой, напоенный жизненнойсилой, казалось, был не прочь выдать скрытые в нем очертания – но лишьчеловеку, которому достанет умения и ловкости выманить у него эту тайну.

Был ли Эдди этим человеком? Имело ли это значение?

Эдди Дийн считал, что ответ на оба вопроса – да.

На правой руке юноши сомкнулись пальцы левой, здоровой рукистрелка.

– Сдается мне, ты знаешь какой-то секрет.

– Не исключено.

– Нам можно узнать, в чем он состоит?

Эдди помотал головой.

– Думаю, лучше не нужно. До поры до времени.

Роланд подумал, кивнул.

– Хорошо. Я хочу задать тебе один вопрос, и после мы оставимэто. Не увидел ли ты случайно, как добраться до корня моих… моих затруднений?

Эдди подумал: "И это самое большее, как он можетобнаружить сжирающее его заживо отчаяние".

– Не знаю. Сейчас точно не скажу. Но я надеюсь, Роланд.Честное-пречестное, надеюсь.

Роланд снова кивнул и выпустил руку Эдди.

– Благодарю. До наступления темноты остается еще пара часов– почему бы не использовать их с толком?

– Я – за.

Они снова тронулись в путь. Роланд толкал кресло Сюзанны, аЭдди шел впереди, не выпуская из рук деревяшку с погребенным внутри нее ключом.Казалось, ясень тихонько вибрирует, пронизанный собственным теплом, тайным имощным.

Вечером, когда ужин был съеден, Эдди вынул из-за пояса ножстрелка и приступил к делу. Нож был потрясающе острым и, казалось, никогда незатупится. Эдди работал не торопясь, поворачивая освещенную пламенем кострадеревяшку то так, то эдак, и смотрел, как из-под уверенно скользящего по деревулезвия подымаются тонковолокнистые завитки.

Сюзанна лежала, подложив руки под голову, и смотрела назвезды, неспешно катившие по черному небу.

Роланд стоял на краю лагеря, за пылающим костром, ивслушивался в голоса безумия, вновь зазвучавшие в его больном мятущемсярассудке.

"Мальчик был."

"Никакого мальчишки не было."

"Был."

"Не было."

"Был…"

Закрыв глаза, он схватился холодной рукой за ноющий лоб,недоумевая, долго ли еще протянет, прежде чем лопнуть, как лопается чересчуртуго натянутая тетива. "О Джейк, – думал он. – Где же ты? Где?"

А над ними, взойдя на назначенные места, неотрывно смотрелидруг на друга поверх звездного пепелища своего расторгнутого в незапамятныевремена брачного союза Древняя Звезда и Праматерь.

На протяжении трех недель Джон "Джейк" Чэмберсхрабро сражался с разгоравшимся в нем безумием. Все это время он чувствовалсебя последним уцелевшим на борту идущего ко дну океанского лайнера –человеком, который что есть мочи работает трюмной помпой в отчаянной попыткепродержать корабль на плаву до тех пор, пока не утихнет шторм, не очиститсянебо и откуда-нибудь – откуда угодно– не подоспеет помощь. Двадцать девятогомая 1977 года, за четыре дня до начала летних каникул, он наконец взглянулфактам в лицо: помощь не придет. Пришло время сдаться, предаться на милостьбури.

Соломинкой, переломившей спину верблюда, стал годовойэкзамен по литературной композиции: сочинение, "итоговое эссе".

Джон Чэмберс – Джейк для тех трех-четырех мальчиков, скоторыми его связывала почти что дружба (стань этот маленький фактоид известенего отцу, тот, несомненно, пришел бы в неописуемую ярость), – заканчивал свойпервый год обучения в школе "Пайпер". Хотя Джейку уже исполнилосьодиннадцать и учился он в шестом классе, для своих лет мальчик был мелковат, итот, кто видел его впервые, нередко решал, что он намного моложе. Честноговоря, бывало, что Джейка принимали за девочку, пока примерно с год назад,добиваясь позволения сделать короткую стрижку, он не закатил такой скандал, чтомать наконец смягчилась – и разрешила. Конечно, с отцом проблем из-за стрижкине возникало. Отец только усмехнулся своей жесткой, нержавеющей стали улыбкой исказал: "Лори, парень хочет быть похожим на морского пехотинца.Молодец".

Для отца он никогда не бывал Джейком и редко – Джоном. Отецобычно называл его просто "парень".

Школа "Пайпер", объяснил отец Джейку прошлым летом(это было лето двухсотой годовщины [речь идет о двухсотлетии образованиянезависимого государства Соединенные Штаты Америки, 1776-1976]) – море флагов изнамен, а Нью-Йоркская гавань запружена величественными Кораблями, – Лучшая ВСтране Школа Для Мальчика Твоих Лет, Черт Ее Дери. То, что Джейка приняли внее, никак не было связано с денежным вопросом, не уставал разъяснять (если несказать настойчиво твердил)Элмер Чэмберс. Он яростно гордился этим фактом, хотяи в десять лет Джейк уже подозревал, что по правдеэто, возможно, никакой нефакт; что по правде это, возможно, самое натуральное вранье, превращенноеотцомв факт, чтобы за ленчем или на коктейле можно было небрежно ввернуть вразговор: "Что, мой парень? О-о, он ходит в "Пайпер". Лучшая ВСтране Школа Для Мальчишки Его Лет, Черт Ее Дери. Там место ни за какие деньгине купишь, знаете ли, – для школы "Пайпер" главное мозги и толькомозги!"

Джейк прекрасно сознавал, что в раскаленной топке отцовскогоума грубый уголь суждений и желаний, материя низменная, зачастую преображаетсяв твердые алмазы, именуемые Элмером Чэмберсом фактами или, в менее официальнойобстановке, "фактоидами". "Факт тот, что…" было излюбленнымвыражением этого человека и произносилось с благоговением, часто, при каждомудобном случае.

– Факт тот, что за деньги место в школе "Пайпер"не купишь, – внушал отец Джейку тем летом – летом двухсотой годовщины, летомсиних небес, праздничных флагов и величественных больших Кораблей, золотымлетом… ибо золотым воскресало оно в памяти мальчика, ведь в ту пору Джейк ещене начал терять рассудок и причина для беспокойства у него была только одна:придется он к пайперовскому двору или нет, по всем ли статьям подойдет дляэтого инкубатора юных гениев. – В заведение вроде "Пайпера" попастьможет только тот, у кого имеется кое-что вот здесь.– Элмер Чэмберс потянулсячерез письменный стол и жестким, желтым от никотина пальцем постукал сына полбу. – Понял?