Джейк кивнул. Вступать в разговор не было необходимости,поскольку со всеми, в том числе и с женой, отец обращался так же, как сподчиненными на работе (он отвечал за составление программы одного из каналовтелевидения и слыл признанным мастером ставить подножки конкурентам – мастеромрубки). Элмера Чэмберса следовало слушать, в нужных местах кивать, и немногопогодя он вас отпускал.

– Хорошо, – сказал отец, закуривая одну из своихвосьмидесяти ежедневных сигарет "Кэмел". – Значит, мы понимаем другдруга. Пахать тебе придется как проклятому, но ты потянешь. Иначе нам неприслали бы вот это. – Он взял со стола письмо, извещавшее о том, что Джейкпринят в "Пайпер", и шумно потряс им. В этом жесте сквозило некоесвирепое торжество, словно письмо было зверем, которого он убил в джунглях итеперь освежует и съест. – Так что работай, трудись в поте лица. Добейсяуспеха. Чтоб мы с матерью гордились тобой. Закончишь год на"отлично", будет тебе поездка в "Мир Диснея". Стоящая цель,а, малыш?

И Джейк добился успеха. Весь год (то есть, до последних трехнедель) он носил из школы одни пятерки, чем, вероятно, дал родителям всеоснования гордиться им, хотя утверждать с уверенностью было трудно – уж оченьмало времени проводили дома отец и мать. Обычно, вернувшись с занятий, мальчикзаставал только Грету Шоу, экономку, а потому в конце концов показывал своипятерочные работы ей, после чего тетрадки перекочевывали в темный угол егокомнаты. Порой Джейк перелистывал их и недоумевал – да значат ли эти "отлично"хоть что-то? Хотелось бы,чтобы значили… но он питал на этот счет серьезныесомнения.

Джейк полагал, что, выйдет у него в году "отлично"по всем предметам или не выйдет, ни в какой "Мир Диснея" он летом непоедет.

Отдых в сумасшедшем доме казался ему более вероятным.

Двадцать девятого мая в восемь часов сорок пять минут утраДжейка, входившего в двойные двери Пайперовской школы, посетило страшноевидение. Джейк увидел отца в его офисе на Рокфеллер-плаза, 70. Подавшись впередиз-за письменного стола, отец беседовал с одним из своих сотрудников. В углурта у мистера Чэмберса торчала сигарета, у лица клубился голубоватый дым. Заспиной и далеко внизу, безмолвный благодаря двойным стеклам"Термопейн", расстилался Нью-Йорк с его шумом, грохотом и толчеей.

"Факт тот, что за деньги место в лечебнице"Солнечная долина" не купишь, – тоном мрачного удовлетворения говорилотец подчиненному. – В такое заведение попасть может только тот, у когокапитально разладился чердак. – Он протянул руку и постукал своего собеседникапальцем по лбу. – Что, собственно, и случилось с парнем. Но работает он, каквол. Говорят, лучше всех плетет корзинки, пропади они пропадом. А когда еговыпустят – есливыпустят – его ждет небольшое путешествие. Путешествие…"

– …на постоялый двор, – пробормотал Джейк и рукой, котораятак и норовила задрожать, коснулся лба. Голоса возвращались. Орущие,пререкающиеся голоса, которые сводили его с ума.

"Ты мертв, Джейк. Тебя переехала машина, и тымертв".

"Не валяй дурака! Посмотри – видишь объявление? Тамнаписано: НЕ ЗАБУДЬ! ПЕРВЫЙ КЛАСС – НА ПИКНИК! По-твоему, на том свете ходятвсем классом на пикники?"

"Не знаю. Зато знаю, что тебя задавила машина".

"Нет!"

"Да. Седьмого мая, утром, в восемь двадцать пять. Иминуты не прошло, как ты умер".

"Нет! Нет! Нет!"

– Джон?

Испуганно вздрогнув, он огляделся. Неподалеку стоял мистерБиссетт, учитель французского. Казалось, он чем-то слегка обеспокоен. За спиноймистера Биссетта в двери рекреационного зала вливался поток учеников, спешащихна утреннее собрание. Дурачились и резвились считанные единицы, и – ни единогогромкого выкрика или радостного вопля. Вероятно, не только Джейку, но иостальным родители объяснили, какое счастье ходить в "Пайпер", гдеденьги – ничто (хотя плата за обучение составляла двадцать две тысячи долларовв год), главное – мозги. Вероятно, и поездку в награду за приличные отметкиобещали тоже не одному только Джейку. Вероятно, кое-кому из заслуживших этупоездку счастливчиков даже предстояло отправиться в путешествие вместе сродителями. Вероятно…

– Джон, с тобой все в порядке? – спросил мистер Биссетт.

– Да-да, – ответил Джейк. – Все отлично. Просто я сегоднянемножко проспал. И, наверное, еще не проснулся.

Лицо мистера Биссетта разгладилось, и он улыбнулся.

– С кем не бывает.

"С моим отцом. Мастер рубки никогда не просыпает".

– Как поживает французский язык? Ты готов сдавать? –полюбопытствовал мистер Биссетт. – Voulez-vous examiner a moi cette midi?(Хочешь сегодня в двенадцать сдать мне экзамен? – фр.)

– Пожалуй, – протянул Джейк. По правде говоря, он не знал,готов сдавать или нет. Он даже не мог припомнить, готовилсяли к экзамену. Вотуже три недели важным и существенным казалось только одно – голоса у него вголове.

– Еще раз хочу сказать: заниматься с тобой было одноудовольствие. Очень рад, что ты попал в число моих учеников. Я хотел сказатьэто твоим родителям, но они пропустили родительское собрание…

– Они жутко занятые люди, – сказал Джейк.

Мистер Биссетт кивнул.

– В общем, ты мне очень понравился. Вот все, что я хотелсказать… да, и еще: жду тебя на будущий год.

– Спасибо, – поблагодарил Джейк и подумал: интересно, чтосказал бы мистер Биссетт, если бы он добавил: "Только мне кажется, что вбудущем году заниматься французским мне не придется – вот разве что можно будетдостать заочный курс, чтобы задания присылали в добрую старую "Солнечнуюдолину" по почте".

В дверях рекреационного зала появилась Джоанна Фрэнкс,школьный секретарь. В руке она держала маленький посеребренный колокольчик. Вшколе "Пайпер" всезвонки давались вручную. Джейк полагал, что отчасти"Пайпер" прельщает родителей именно этим, воскрешая в памяти"маленькое красное школьное здание" и прочая, и прочая, и прочая. СамДжейк ненавидел колокольчик – казалось, тот дребезжит прямо у него в голове…

"Ну, это-тоненадолго, – безнадежно подумал мальчик. –Голову я теряю и скоро потеряю совсем. В самом прямом смысле".

Заметив мисс Фрэнкс, мистер Биссетт повернул было прочь иснова обернулся к мальчику:

– Да точноли все в порядке, Джон? Последние три недели ты,кажется, полностью погружен в свои мысли. Озабочен. Тебя что-нибудь тревожит?

Благожелательность в голосе мистера Биссетта едва непобудила Джейка открыться, но мальчик тут же представил себе, как посмотрит нанего мистер Биссетт, если он скажет: "Да. Меня кое-что тревожит. Одинпренеприятнейший маленький фактоид. Видите ли, я умер и попал в другой мир. Апотом снова умер. Вы скажете, так не бывает, и, конечно, будете правы; икакая-то крупица моего рассудка понимает,что вы правы, но душа знает другое.Это произошло на самом деле.Я действительноумер".