Эннис Форгайл решил выразить благодарность заместителю командира в официальной манере:

– Нам потребуется любая помощь, какую вы сможете оказать, сэр. Вы уже многое сделали. Нам приятно знать, что вы планируете сделать еще больше.

И генерал принялся расспрашивать Уэйзела о событиях в Беллегере и Амике. К сожалению, командир эскорта знал только то, что королева Эстия сказала своей почетной гвардии в Малорессе. Она торопилась, потому что Амика столкнулась с непосредственной угрозой: на севере, по-видимому. Чтобы встретить эту опасность или этого врага, она разделила почетную гвардию на три отряда. Сама она отправились в путь с одним из этих отрядов и с генералом Саулсесом. Другой передали под командование Хеллика. А единственной задачей Уэйзела была доставка пушек. Все, что он знал наверняка, – это то, что королева торопилась и уже выглядела уставшей.

Генерал Форгайл разочарованно спросил его:

– Как давно это было, сэр?

Уэйзел пожал плечами.

– Прочие вышли за день до меня, так что, – он подсчитал по памяти, – восемнадцать дней тому назад.

– И при этом вам неизвестно, удалось ли королеве выполнить задуманное! – произнесенные в ярости, слова Форгайла звучали угрожающе. – Вы не знаете даже, жива ли она еще!

Заместитель командира неловко улыбнулся.

– Я полагаю, что генерал Саулсес или канцлер Сикторн дали бы знать, если бы королеву Эстию постигло несчастье. Меня, должно быть, вернули бы. – И добавил: – Когда я приеду к вам в следующий раз, я расскажу больше.

С усилием, которое было, вероятно, более очевидным для Флиска, чем для Уэйзела, Форгайл взял себя в руки.

– Конечно, – ответил он. – Конечно. Мы знаем наш долг. Мы выполним его. А сейчас у нас только появились дополнительные причины ждать с нетерпением, когда вы вернетесь.

После этого он и Флиск отпустили заместителя командира Уэйзела в один из бараков, где он должен был провести ночь. Некоторое время офицеры залива сидели молча, им нечего было сказать друг другу. Капитан Флиск догадывался, что его товарищ беспокоится о королеве Эстии и о событиях, происходящих на родине. Сам же Флиск сосредоточился на боли в плече, чтобы не думать о том, как сильно он подвел Маттуила и генерала Кламата.

* * *

На рассвете следующего утра Уэйзел и оставшиеся с ним гвардейцы уехали и увезли с собой пустые подводы. И пока капитан Флиск и генерал Форгайл спускались от дороги к заливу, намереваясь осмотреть расположение новых орудий, появился Маттуил.

В тени высокого восточного берега залива юношу было едва заметно. Флиск не видел, как он появился и откуда. Маттуил просто был здесь. Тень скрывала юношу, не давая его хорошенько рассмотреть, но даже в тени было заметно, что у него какой-то обреченный вид, вид того, кто вернулся на смерть. Хотя, возможно, такой вид придавала ему сама тень.

Он не смотрел на офицеров, он смотрел в сторону моря и смотрел так, словно ожидал, что Флиск и Форгайл стянут его вниз и бросят в бушующие волны.

Опомнившись после первого мгновенного удивления, Флиск схватил Маттуила за плечо, чтобы тот не сделал ненароком пары шагов вперед. Форгайл встал перед юношей.

– В пекло, Маттуил! – закричал Флиск. – Где тебя носило? Мы потеряли слишком многих на этих ужасных работах. Я боялся за тебя! Я отвечаю за тебя!

Маттуил не поднял на Флиска взгляда. Трудно было понять, какие чувства отражались на его лице. Но стоял он неуверенно, и капитан ощущал рукой его легкую дрожь. Резкий порывистый ветер и холод, казалось, истощили его и вот-вот готовы были сбить с ног. Маттуил сказал что-то, но очередной порыв ветра унес его слова.

И тут капитан Флиск догадался, что его подопечный не ел с самого своего исчезновения.

– Маттуил! – крикнул он. – Ответь мне!

Что, во имя пекла, Маттуил с собой делает?

Юноша постарался повторить, уже громче.

– Я не мог вынести этого, капитан, – следующая его фраза вновь потонула в завываниях ветра. И Маттуил опять заставил себя повысить голос. – Я видел слишком много амиканских воинов.

– И что? – переспросил генерал Форгайл безо всяких угрызений совести. Он мог еще согласиться на то, чтобы Флиск бросил свои обязанности и искал Маттуила, он понимал это, но оправдать Маттуила, который забыл о своем долге, он не мог. – Ты видел слишком много амиканских воинов и теперь у тебя болезненный страх перед ними? Оглянись. Рабочие идут по своим делам. Они идут, чтобы выполнить и твою работу. Можешь ли ты сказать, кто из них когда-то был воином? Можешь ли ты сказать, кто из них когда-то был амиканцем? Какими бы они ни были, сейчас они уже другие. Теперь они всего лишь рабочие, измотанные непосильным трудом. А ты бросаешь их и свою работу – без разрешения или хотя бы объяснения.

Будь мы воинами, любого, кто покинул бы свой пост, обвинили бы в дезертирстве.

Гнев генерала – или, возможно, только его последние слова – зажгли в Маттуиле гневную искру. Он поднял голову. Его глаза потемнели.

– Я не просил такой работы, – возразил он, отчетливо произнося каждое слово, так что ветер уже не заглушал его речь. – Генерал Кламат не сдержал своего слова. Он знает, что я видел жестокость амиканцев. Он обещал мне такую работу, которая соответствовала бы моим навыкам и на которой мне не требовалось бы терпеть амиканских воинов. Если бы он был человеком своего слова, мне не пришлось бы терпеть тебя.

На мгновение Флиск подумал, что его друг сейчас взорвется. Но вместо этого генерал только крепче взял себя в руки.

– Ты думай, прежде чем говорить, мальчишка, – ответил он намеренно пренебрежительно. – Кламат – наш генерал, а не какой-нибудь молодчик из подворотни. Он лучше тебя знает, как держать свое слово.

Я преподам тебе урок. Возвращайся к работе на три дня. Затем приходи ко мне и попробуй опознать амиканцев. Если ты сможешь это выполнить – если ты сможешь обнаружить хоть какое-нибудь различие – мы с капитаном Флиском найдем, как пощадить твою нежную натуру.

Отвернувшись, Эннис Форгайл пошел вниз по склону.

Маттуил, возможно, хотел пойти за ним, а может, и нет. Капитан Флиск все еще держал его за плечо. Он стойко стоял под ветром, пока юноша не повернул к нему голову.

Убедившись, что Маттуил выслушает его, Флиск произнес:

– Ты подчинишься генералу Форгайлу. Но сперва, Маттуил, ты поешь и выспишься. В таком состоянии и до несчастного случая недалеко.

А после того как поешь и отдохнешь, мы снова поговорим. – Рукой, лежавшей на плече Маттуила, Флиск чувствовал, как напрягся юноша, а еще – как он ослабел. – Мы придумаем, что сделать, чтобы к следующей поставке ты мог остаться в лагере. – Флиск подождал, пока юноша немного успокоится, подождал, пока из его мышц уйдет напряжение, и только тогда добавил: – Когда будешь готов, когда решишь, что готов, когда ты вновь обретешь и здравый смысл, и душевное спокойствие, расскажешь мне о жестокости амиканцев.