Муж сидит ко мне лицом, и хотя я смотрю на него дольше минуты, совершенно меня не замечает. Это и становится финальной подсказкой: я навсегда останусь для него лишь размытым фоном, обоями в квартире, к которым он привык настолько, что даже не помнит, какого они цвета.

Джейк, наконец, отрывает глаза от экрана и посылает мне небольшую улыбку:

— Доброе утро, малыш. Камилла еще спит?

Киваю и шагаю к столу, опускаясь напротив, пока муж продолжает сосредоточенно смотреть в экран, активно щелкая мышкой.

— Нужно поговорить, Джейк.

Я жду несколько секунд, после чего протягиваю руку и захлопываю крышку ноутбука. Сосредоточенное выражение на лице мужа сменяется непониманием и подобием раздражения.

— Ева, я почти закончил… — начинает он, снимая наушники.

— Нам нужно поговорить, Джейк. — повторяю, стискивая ладони в кулаки.

Наверное, Джейк замечает что-то такое в моем лице, от чего его взгляд становится осмысленным и серьезным.

— Что-то случилось, малыш?

Я всматриваюсь в его лицо, словно вижу его в последний раз. На душе становится тяжело и тоскливо. Наша жизнь уже давно лишь жалкая пародия на супружество. Мы то, что принято называть сожителями. Но сейчас я смотрю на мужчину, с которым прожила столько лет, и вспоминаю только хорошее: наш самый первый поцелуй на студенческой вечеринке, наш переезд в эту квартиру с коробками в руках и надеждами в сердце, и то, с каким изумлением и трепетом Джейк смотрел на новорожденную Камиллу. Наверное, так и должно быть. Несмотря ни на что, Джейк всегда останется в моем сердце, как мой первый мужчина и отец моей замечательной дочери.

Набираю в легкие кислород и смелость, и произношу самые сложные в своей жизни слова:

— Я ухожу от тебя, Джейк. Больше я так не могу.

Джек смотрит на меня словно я сказала это на испанском языке. Хмурит брови и нервно ерзает на стуле:

— Уходишь? Но почему? У нас же все хорошо.

Еще одно доказательство в пользу моего решения. Джейк искренне считает, что у нас все в порядке. Что все, о чем я так много и часто ему говорила об отсутствии общения и секса, лишь всплеск бушующих гормонов.

— Я несчастлива с тобой, Джейк. Нас поженили, когда мы были слишком молоды, чтобы строить долгоиграющие планы на жизнь. Не спорю, бывают счастливчики, которым повезло найти тех самых в таком возрасте, но мы в это число не попали. Возможно, если бы не свадьба, мы бы разбежались уже через полгода.

Джейк сосредоточенно морщит лоб словно обдумывает эти слова и упрямо повторяет:

— Я не хочу другую жену, Ева. И у нас дочь. О ней ты подумала? Ты хочешь оставить Камиллу без отца?

— Я думала о ней все эти годы, Джейк. Не будь Камиллы, мы бы сейчас здесь не сидели. Но теперь я знаю, что мне недостаточно быть просто матерью. Я эгоистично хочу быть счастливой. Мне всего двадцать три, Джейк, а я чувствую себя на девяносто. Мне кажется, словно я только начинаю понимать, что такое настоящая жизнь, а если останусь с тобой, то снова забуду ее вкус.

Челюсть Джейка ходит ходуном и взгляд мечется по столу:

— И что послужило причиной тому, что жизнь вокруг тебя вдруг заиграла другими красками?

Я твердо решила, что не стану врать в разговоре с мужем, поэтому делаю надо собой усилие и признаюсь:

— Я встретила мужчину, Джейк. Встречалась с ним два месяца. Изменяла тебе. Моя вина. — делаю вдох и встречаюсь с ним взглядом: — Но и твоя тоже.

Джейк замолкает и несколько секунд смотрит в стол. Я знаю, что причинила ему боль. Знаю, что несмотря на все его безразличие, такого он не ожидал.

Резко поднявшись со стула, он выходит с кухни. Непродолжительный шорох в прихожей и грохот входной двери.

Я продолжаю сидеть на месте, уставившись в закрытую крышку ноутбука. Пальцы выстукивают барабанную дробь, но, кажется, я немного горжусь собой.

Проходит всего пара минут, когда в квартире снова слышится шум. Джейк влетает на кухню в ботинках, чего он обычно себе не позволяет.

— Для чего расставаться, Ева? — выпаливает, начиная расхаживать по вдоль стола. — Мы можем попробовать заново. Я буду стараться…и постараюсь простить тебе другого мужчину. Искать другую квартиру… видеться с дочерью лишь на выходные…Разводиться. Для чего все усложнять?

Мне даже становится немного легче от того, что Джейк не вмешивает в этот непростой разговор слова о чувствах. Что вот так обозначает свой практичный подход.

— Ты должен знать, что я никогда не буду препятствовать твоим встречам с дочерью. Ты сможешь увидеть ее в любое время, когда пожелаешь. Чтобы не происходило между нами, ты всегда останешься для Камиллы отцом.

Джейк останавливается возле окна, упираясь ладонями в подоконник. Тяжело дышит и раздраженно крутит головой.

— Ты эгоистка, Ева. Думаешь лишь о том, как удобно тебе.

Мне остается лишь горько усмехнуться:

— Как удобно мне? Мне было бы гораздо удобнее сожительствовать с тобой и встречаться тайком с другим мужчиной. Я настолько тебе не интересна, что могла бы делать это годами без риска быть уличенной. Ты думаешь, мне удобно оставаться матерью-одиночкой, которая будет разрывается между работой и ребенком?

— Работой? — удивленно поднимает брови Джейк, оборачиваясь. — Ты нашла работу?

— Я получила стажировку в аналитическом отделе. Фирма находится неподалеку от дома моей матери, там замечательный воздух и отличный детский садик. Я рассказала маме о своем решении развестись, и она сказала, что… — вспоминаю все, что мне пришлось выслушать до того, как мама смирилась с моим решением, и невольно морщусь. — сказала, что на первых порах, пока я адаптируюсь на новом месте, сможет мне помогать с Камиллой.

В глазах Джейка вспыхивает что-то отдаленно напоминающее злость. Я настолько отвыкла от его живых эмоций и того, что способна их вызывать, что сейчас не могу перестать разглядывать его:

— А ты, погляжу, все продумала, Ева?

Мне даже удается немного улыбнуться. Ведь здесь мне совершенно не в чем себя упрекнуть.

— Разумеется, я все продумала, Джейк. Я какая мать поступила бы по-другому? Джейк вновь устремляет взгляд в окно и глухо роняет:

— Я ведь люблю тебя, Ева.

Я поднимаюсь со стула и подхожу к нему. Осторожно кладу руку ему на плечо и как произношу как можно мягче:

— Нет, не любишь, Джейк. Ты ко мне привык. Любовь — это когда до дрожи. Когда тоскуешь каждый день, даже если он находится где-то совсем рядом. Любовь — это неконтролируемая потребность прикоснуться, знать, чем он живет каждую минуту без тебя. — Перед глазами призрачным кадром всплывает лицо Ника, и сердце жалобно стонет. Встряхиваю головой как если бы это помогло от него избавиться и твердо заканчиваю: — Я допускаю, что ты что-то чувствуешь ко мне, но, поверь, это совсем не любовь.