Переодевшись в собственную чистую и свежую одежду, вдохнув запах кондиционера и порошка, а не спирта и, отряхнув невидимые пылинки, я спокойно сложила все в шкафчик, собралась с силами и направилась в кабинет Джонни за своей сегодняшней зарплатой. Хоть что-то хорошее. Кого не радует получение денег?

– Джон, – постучалась я в деревянную дверь с табличкой, гласящей его имя.

– Входи, Мия, – ответил он.

Моему взору предстал просторный кабинет, наверное, выглядевший больше, чем моя комната. В центре расположился тёмный дубовый стол, занимающий основную часть дальней стены, за которым сидел директор клуба, одетый в солидный серый костюм с цветастым галстуком. На стенах висели многочисленные фотографии с женой и детьми, а за спиной Джонни красовалось панорамных видов окно.

Джонни – миловидного состояния мужчина сорока двух лет. Его тёмная шевелюра с лёгкой проседью была гладко зачёсана на бок. Голубые глаза сверкали жизнерадостностью и простотой, что и привлекало в нем молодых девушек, но он отличался особенной преданностью и являлся заядлым семьянином, что вызывали во мне некую гордость и восхищение. В наше время очень редко можно встретить мужчину, чьи глаза смотрят лишь на одну женщину – его избранницу и спутницу жизни. Его руки покоились на поверхности стола, сцепленные в замок. Не покрытое морщинами лицо озарилось улыбкой при виде меня.

– Я рад, что ты решила возобновить работу, – он немного нагнулся через стол, указывая место напротив, приглашая присесть.

– Я очень занята была в последнее время, но теперь с отдохнувшим телом, готова снова приступить к работе, – благожелательно ответила я, немного слукавив, присаживаясь на стул на колёсиках, обтянутый кожей.

– Ты сегодня хорошо поработала, – он кивнул, – кстати, многие клиенты говорили, что мисс Джонс весьма хорошенькая, и они не прочь были бы нанять тебя к себе на работу, – его бровь вздёрнулась, Джонни рассмеялся собственной шутке, а я лишь улыбнулась. Ненавижу, когда меня рассматривают, как предмет постельных удовольствий.

– Передайте этим самым клиентам, что если они меня хотя бы пальцем тронут, то я их заказ запихну им в задницу, – предупредила я его, мило улыбнувшись и нахмурив носик так, что он покрылся морщинками.

– Какая злая, – в притворном ужасе махнул на меня рукой, не принимая слов всерьёз, – что же, вот держи, Мия, твоя зарплата на сегодня, – он протянул мне конверт с деньгами, который я приняла без колебаний, – а теперь поскорее отправляйся домой, родители уже заждались, – он закатил глаза, намекая, что мои предки порядком успели достать его своими звонками.

– До свидания, Джонни, – попрощалась я, от души пожав ему руку. – И простите за родителей.

– Надеюсь увидеть тебя послезавтра, дорогая, – ответил на рукопожатие и улыбнулся, хотя это скорее смахивало на хищный оскал.

– Надейтесь, – рассмеялась я.

Я вышла из его кабинета и почти что бежала к выходу, так хотелось поскорее укутаться в теплое одеяло и погрузиться в глубокий сон.

– Девчонки, удачной ночи, – крикнула сменщицам, с излишним жаром открывая входную дверь, окунаясь в абсолютную темноту ночи, даже не удосужившись выслушать их ответ.

На улице, на свежем воздухе я смогла спокойно выдохнуть. Пора идти домой. В уютное обиталище, где меня ждёт кружка чая и печенье. Эти мысли предали мне сил.

– Может быть, тебя стоит подвезти? – спросил у меня смутно знакомый голос, звучавший с парковки, который я всеми силами пыталась хоть как-то забыть, не смотря на разговор с Мисти.

– Смотря кто ты, – отчеканила я, вздёргивая подбородок.

Парень вышел на свет, и я тут же узнала в нём Алекса. Он был одет в зауженные джинсы и черную толстовку с капюшоном.

– Что ты здесь делаешь? – стараясь не разозлиться, узнала я, улыбка сползла с моих губ, а лицо превратилось в обиженную и разочарованную гримасу.

– Пришёл извиниться лично, раз ты перестала брать трубку, – ответил парень, откладывая шлем на мотоцикл.

Он подошёл ко мне и попытался обнять, но я в отвращении отшатнулась, распахнув глаза.

– Ты думаешь, раз приехал ко мне на работу, просишь простить тебя, то я так просто соглашусь? – мое недоумение от его доверчивости и позитива, наверное, почувствовали жители соседних городов.

– Сколько еще ты собираешься злиться? – невинно спросил Алекс, разводя руками.

– Прошёл всего лишь второй день, как я обижена на тебя, а ты считаешь, что это долго за тот поступок, что ты сотворил? – я сжала зубы, которые тут же заскрежетали, и кулаки, чтобы не заплакать, ногти впились в ладонь.

– Для меня мучение знать, что ты в такой печали, – он качнул головой в сторону, на секунду прикрыв веки, – я никогда не мог смириться с тем, что ты достаёшься другому парню, – воскликнул друг, – не мог понять, почему ты не обращаешь на меня внимания! – на его щеке сверкнула скупая слезинка. Алекс плачет? – Пока не увидел, как ты смотришь на того парня – Вольтера, – Алекс пожал плечами, – Кэтрин помогла мне справиться с печалью и сердечным одиночеством. Я понял, что хочу также утешать её в будущем, что хочу кому-то также отдавать свои любовь и тепло, – он глубоко вздохнул и немного прикрикнул, – что в этом плохого?

Моя нижняя губа начинала подрагивать, а на глаза набежали капли слёз. Как можно быть настолько слепым и глупым?

– Я счастлива за тебя, – выдавила из себя единственные четыре слова и повернулась, чтобы уйти прочь, уйти от его пронизывающего взгляда, уйти от его слов и признаний. Не хочу всё это слышать, а видеть его у меня пока нет сил и желания.

– Ты что же, даже не поговоришь со мной об этом? – закричал он мне это в спину, и я неожиданно остановилась, одолеваемая яростью. Эти слова словно стрелы вонзились мне в сердце.

– Что я должна сказать? – резко обернулась. – Что я любила тебя по-настоящему? Что хотела, чтобы ТЫ, чёрт подери, именно ты позвал меня на эти танцы? – я ткнула в него пальцем, мои брови нахмурились, а глаза распахнулись еще шире. – Но нет! Ты предпочёл сделать свои выводы и оказался прав! – теперь срывала голос я. – Кэтрин – это то, что тебе нужно. Она лживая тварь, которая в конце концов разобьёт тебе сердце, – из моих слов сочился яд, будто змея, загнанная в ловушку, – зато я уже пережила за эту ночь не только разбитие сердца, но и жестокое избиение, а когда пришла получить утешение, видела совершенно удивительную картину, потрясшая меня до глубины души! – рыдала взахлёб от разрывающейся на куски души, продолжая кричать на него, обвиняя во всех бедах прошедших дня и ночи, несильно стуча себя по груди, – и теперь ты так спокойно