— Женщине ее возраста свойственно любопытство. Онапривлечет к себе меньше внимания, чем мы.

Лицо Джайлза опять стало серьезным.

— Потому мне и не нравится… что ты все берешь на себя.Мне просто невыносимо сидеть сложа руки и ждать, пока ты делаешь всю грязнуюработу.

Гвенда ласково погладила мужа по щеке.

— Я знаю, милый, я знаю. Но ты должен согласиться стем, что это очень непростая работа. Подвергать мужчину допросу о его сердечныхделах — это требует известного нахальства, и на такое нахальство способнатолько женщина, умная женщина. И я собираюсь вести себя именно как умнаяженщина.

— Я знаю, что ты умна. Но если Эрскин тот, кого мыищем…

— Я не думаю, что это он, — задумчиво проговорилаГвенда.

— Ты хочешь сказать, что мы идем по ложному пути?

— Не совсем. Мне кажется, он действительно был влюбленв Хелен. Но он добрый человек, Джайлз, ужасно добрый. Такие люди не способнызадушить кого бы то ни было.

— Позволь мне заметить, Гвенда, что на своем жизненномпути ты встречала мало душителей!

— Ты прав, но у меня женская интуиция.

— Многие жертвы подобных типов придерживались такого жемнения. Кроме шуток, дорогая, я настоятельно прошу тебя быть осторожной.Обещаешь?

— Обещаю. Мне жаль этого бедного майора. У него нежена, а настоящая мегера. Я уверена, что ему живется очень несладко.

— Да, она странная особа… С ней даже становится немногоне по себе.

— В ней есть что-то зловещее. Ты обратил внимание нато, как она все время на меня смотрела?

— Надеюсь, тебе все же удастся осуществить твой план.

План, о котором говорил Джайлз, был приведен в исполнение наследующее утро.

Джайлз, чувствовавший себя, как он выразился, в роли плохогочастного детектива, нанятого для возбуждения дела о разводе, выбрал себенаблюдательный пункт, откуда он мог следить за тем, что делалось вЭнстелл-Мэнор. Около половины двенадцатого он пошел предупредить Гвенду, чтовсе идет как надо. Миссис Эрскин выехала из усадьбы на своем маленьком«остине», вероятно, за покупками в соседний городок в трех милях от их виллы.Путь был свободен.

Гвенда подъехала к парадной двери и позвонила. Когда ейоткрыли, она сказала, что хочет видеть миссис Эрскин; ей ответили, что той нетдома. Тогда она осведомилась о майоре Эрскине. Хозяин Энстелл-Мэнор стоял,наклонившись над клумбой, и при виде молодой женщины выпрямился.

— Извините меня за беспокойство, — началаГвенда, — но, кажется, вчера я обронила где-то здесь свое кольцо. Я помню,что когда мы вчера вышли в сад после чая, оно еще было на пальце. Оно неплотносидело, поэтому и упало. Я во что бы то ни стало хочу найти его — это моеобручальное кольцо.

Не теряя времени, она принялась искать. Гвенда прошла по темместам, где ходила накануне, делая вид, что старается вспомнить, где онаостанавливалась, какие трогала цветы, и вскоре обнаружила кольцо у большойклумбы с дельфиниумами. Молодая женщина не скрывала своей радости.

— Позвольте предложить вам чего-нибудь выпить, миссисРид. Стакан пива или рюмку хереса? Или, может быть, вы предпочитаете чашку кофеили чая?

— Благодарю вас, ничего. Вот если у вас найдетсясигарета… Спасибо.

Она села на скамью, и Эрскин присоединился к ней. Какое-товремя они молча курили. Гвенда почувствовала, как ее сердце учащенно забилось.

— Я хотела кое-что у вас спросить, — сказалаона. — Вы наверняка сочтете меня ужасно нахальной, но мне простонеобходимо знать это, а вы, по всей вероятности, единственный человек, которыйспособен мне помочь. Вы ведь, кажется, были когда-то влюблены в мою мачеху.

Он повернулся и удивленно взглянул на нее:

— В вашу мачеху?

— Да, в Хелен Кеннеди, ставшую впоследствии миссисХаллидей.

— А, теперь я понимаю.

Эрскин спокойно сидел, обратив невидящий взор на залитуюсолнцем лужайку. Сигарета медленно тлела в его пальцах. Несмотря на его внешнееспокойствие, Гвенда, плечо которой касалось плеча сидящего рядом майора, ощутилаовладевшее им смятение.

Наконец он прошептал, словно в ответ на вопрос, заданный имсамому себе:

— Конечно, письма…

Гвенда промолчала.

— Я мало писал ей. Всего два, может быть, три раза. Оназаверила меня, что она сожгла мои письма, но женщины никогда этого не делают,не правда ли? Итак, они попали в ваши руки. И теперь вы хотите знать…

— Я хочу больше узнать о ней. Видите ли, несмотря на точто она ушла, когда я была еще совсем маленькой, я очень любила ее.

— Ушла?

— А вы разве не знали?

Откровенно удивленные глаза Эрскина встретились с ееглазами.

— После того лета в Диллмуте я больше никогда ничего неслышал о ней.

— Значит, вы не знаете, где она сейчас?

— Как же я могу знать? С тех пор прошло столько лет…Теперь все давно кончено и забыто.

— Забыто?

Губы Эрскина тронула горькая усмешка.

— Может быть, не забыто… Вы очень наблюдательны, миссисРид. Но… расскажите мне о ней. Она жива?

Внезапно налетевший холодный ветерок коснулся затылка иисчез.

— Мне не известно, жива она или нет, — ответилаГвенда. — Я ничего о ней не знаю. Я как раз надеялась, что вы что-тосообщите мне о ней.

Он покачал головой.

— Понимаете, — продолжала она, — в то летоХелен покинула Диллмут. В один прекрасный вечер она совершенно неожиданноуехала оттуда, ничего никому не сказав. И больше не возвращалась.

— И вы подумали, что я что-то слышал о ней?

— Да.

Он опять покачал головой:

— Нет. Я не получил от нее ни слова. Но ее брату,доктору, живущему в Диллмуте, наверняка что-то известно. Или он тоже умер?

— Нет, он жив, но он ничего не знает. Вы понимаете, всерешили, что она с кем-то сбежала…

Эрскин повернулся к ней и посмотрел на нее полными болиглазами.

— Решили, что она сбежала со мной?

— Так могло случиться.

— Могло? Я не думаю. Об этом и речи не было. Возможно ито, что мы оказались глупцами, пропустившими свое счастье.