– Да, я думал тут заняться кое-какой работой. Меня можно найти на Вилле Калличи.

– Спасибо, – сказал Верлак, придерживая для него дверь.

Полик подождал, пока судья ее снова закроет, и только тогда произнес:

– Он из Перуджи. Этот ресторан шестидесятых он бы помнил, даже если бы ему там не нравилось. Человек из такого небольшого города не может не знать все его рестораны, и хорошие, и плохие.

– Согласен. И он понял, что я его проверяю.

– Так что с этим рестораном? Вы о нем действительно слышали?

– Профессор Мут говорил о нем. Рассказывал одной из подруг Марин.

Верлак поведал комиссару о кратком романе Сильви Грасси с дуайеном. Реакция Полика была для него неожиданной: комиссар смотрел в пустоту, будто ему сказали, что погода солнечная или кофе не очень хороший. Верлак теперь понял, что слишком бурно отреагировал на рассказ у себя дома, и ему стало неловко.

Полик решил сменить тему:

– Мут ездил в Перуджу? Тогда мы можем предположить, что обедал или ужинал в этом ресторане с Роккиа. Поскольку Роккиа хочет преподавать в университете Экса, то я могу заподозрить мотив, отличный от всемирной известности факультета.

– Какой же?

– Человек настолько важный совершенно не пожаловался, что ему пришлось ехать в Экс, будучи предупрежденным так поздно.

– Вы правы, – сказал Верлак. – Быть может, у него здесь другие дела? Мне трудно поверить, что он приехал сюда ради исследований. Он известен еще и тем, что в его работе всегда участвует группа ассистентов.

Полик продолжал, будто и не слыша Верлака:

– Мы с Роккиа узнали друг друга, как только он вошел. Роккиа каждый год приезжает в июле на фестиваль оперы, в первом ряду в середине… Несколько раз я сидел за ним. Он ходит на все гала-концерты, тусуется с певцами и дирижерами. Я бы решил, что дуайеном он хочет быть ради квартиры на время фестиваля. Мы же знаем, что на самом деле дуайену не обязательно преподавать? Только вести научную работу, что он вполне мог бы делать из Перуджи.

Бруно Полик всегда, когда была возможность, брал отпуск и ездил на оперные спектакли во Франции и в Италии.

– Вы знаете, Бруно, кажется, это не…

Его прервал и стук в дверь, и появление мадам Жирар.

– Я прошу прощения… – начала она.

– Ничего страшного, – ответил Верлак.

– У вас на сегодня запланировано совещание у мэра.

Верлак и Полик встали.

– Спасибо, мадам Жирар, – сказал Верлак, беря свое пальто. – Когда оно начинается?

Мадам Жирар посмотрела на свои часы от Картье.

– Оно началось примерно десять минут назад.

– Такое чувство, будто зря полдня потратили, – сказал Полик, выходя вместе с Верлаком из Дворца правосудия и шагая по короткой улице Фошье. – Почти пять часов уже.

Верлак на миг прекратил попытки закурить свою любимую сигару, «боливар беликосо», пахнущую шоколадом и вызывающую слюноотделение уже заранее.

– Тут ничего не поделаешь, – вздохнул он. – Необходимость встречи с мэром назрела уже давно. Фламан сумел что-нибудь выяснить?

– Да. Машина, сбившая мадемуазель Захари, была покрашена в синий цвет, но краска по спецзаказу: темно-синяя с искрой, которую любят владельцы «БМВ».

– Отлично. Есть у нас список украденных автомобилей за эту ночь? Синий «БМВ» – это сужает поиск.

– Казалось бы. Но, как вы знаете, «БМВ» – любимая машина угонщиков. Известно о краже пяти синих «БМВ» только за эту ночь от Марселя до Ниццы, а на запад мы проверили все до самого Монпелье.

– Монпелье? Так это же два часа езды.

– Ну да, но приехать в Экс на «горячей» машине – кажется вишенкой на торте. Все угонщики Тулона имеют тенденцию демонстрировать машины в Сан-Тропе – как мне говорили.

– Так что мы надеемся, что убийца, во-первых, украл машину, и во-вторых, где-то ее бросил, или же она на борту судна, идущего в Африку.

– Четно говоря, я не очень себе представляю кого-нибудь из преподавателей за кражей автомобиля.

Верлак кивнул.

– Хотя двое аспирантов сумели проникнуть в гуманитарный корпус. Но вы правы, надо будет опросить всех подозреваемых.

Полик выразил сомнение насчет того, что у кого-нибудь из теологов может оказаться темно-синий «БМВ».

– Поручу Фламану, – сказал он и остановился посреди улицы Бедаррид послать текстовое сообщение Алену Фламану.

Верлак затянулся сигарой. Глупо было ее закуривать, подумал он, поскольку через пару минут они уже будут у дверей мадемуазель Захари.

Подойдя к номеру семнадцатому, Верлак заглянул в окна. Сквозь разбитые ставни видно было, в каком запустении находятся квартиры за окнами. Они позвонили в домофон, и им тут же открыли – бойфренд Одри Захари их ждал. В подъезде уже не первую неделю не убирали, на грязных плитках валялись листовки с рекламой пиццы и китайского фастфуда. Комиссар и судья поднялись по узкой лестнице и на втором этаже постучали в дверь с надписью «Захари – Гасналь».

Послышались шаги, дверь открыл высокий тощий парень. Судя по красным глазам, он только что плакал. Ничего не сказав, он шагнул в сторону, пропуская посетителей. В квартире было темно, шторы задернуты. В затхлом воздухе пахло сигаретами.

– Вы простите, беспорядок, – произнес Мишель Гасналь. – Убиралась тут… Одри.

Он тяжело опустился в кресло.

– Сочувствую вашей утрате, – сказал Полик, садясь на небольшую софу напротив. – Я комиссар Бруно Полик, а это – судья Верлак.

Верлак пожал руку Гасналя, вытащил из-под обеденного стола стул и сел рядом с хозяином. Гасналь уронил голову на руки и стал тихо всхлипывать.

– Есть кто-нибудь, кто мог бы с вами побыть? – спросил Верлак, сам удивившись своему сочувствию.

– Родители едут из Ренна, – ответил Гасналь. – Родители Одри живут здесь, в Эксе.

– Это хорошо. Я рад, что вы будете не один. Даже выехав из Ренна утром, мсье и мадам Гасналь все равно приедут только после полуночи. Он себе представил, как Гаснали едут под дождем через всю Францию, но думать о мсье и мадам Захари не мог себя заставить.

– Мишель! – начал Верлак, подаваясь вперед. – Вашу подругу сбил автомобиль, скрывшийся с места происшествия, а это – преступление. У нас есть причины подозревать, что ее гибель была не случайной.

Мишель Гасналь удивленно посмотрел на судью.

– То есть вы хотите сказать, что ее убили? – спросил он.

– Мы должны учитывать такую возможность, поскольку ее патрон был убит в эту субботу.

– И сейчас вы у меня спросите, были ли у нее враги, как в кино спрашивают? Я отвечу: нет.