И мне снова приходится заставить себя сосредоточиться.

– Значит, ты хочешь, чтобы в пятницу у нас было свидание…

– Ненастоящее свидание.

– Ненастоящее свидание, – исправляюсь я и продолжаю: – Что ж, взамен я хочу получить настоящее.

– Что настоящее?

– Настоящее свидание. Ты получаешь фальшивое свидание, я получаю настоящее.

– Ты прикалываешься? – У нее отвисает челюсть. – Ты хочешь пойти со мной на свидание?

Я изучаю ее недоверчивое лицо.

– Знаю-знаю, я тоже не ожидал от себя такого. – Пожимаю плечами. – Но что произошло, то произошло. Я считаю тебя классной и знаю, что ты тоже считаешь меня классным…

– Я считаю, что ты сам считаешь себя классным, – фыркнув, перебивает меня Бренна.

– Я так не считаю. Я это знаю. И я видел, как ты смотришь на меня, поэтому… – Я небрежно вскидываю руки вверх, а потом показываю сначала на себя, потом на нее: – И кажется мне, что здесь что-то есть…

– Ничего здесь нет. Ничего.

– Ладно. Хорошо. Мне уже пора. – Я отрываю задницу от стула.

– Коннелли, – рычит Бренна. – Сядь! – Она на секунду закрывает глаза. – Значит, ты пойдешь со мной на этот ужин, но мне придется сходить с тобой на настоящее свидание?

– Да, но ты говоришь это таким тоном, как будто тебе предстоит встреча с серийным убийцей. Хотя бы притворись, что рада этому.

– Хорошо! – Бренна хлопает в ладоши. – Я иду с тобой на свидание! Ура!

– Вот так гораздо лучше, – говорю я ей, не переставая улыбаться, кажется, с тех самых пор, как она объяснила, почему позвала меня сюда. – Ну что? Ты согласна?

Бренна вздыхает. Громко.

Вторник начинается с очередной грозы. Даже метеоролог с местного кабельного канала, кажется, сыт по горло такой погодой. Когда я утром смотрела новости, он с такой злостью глядел в камеру, пока читал прогноз, как будто считал своих зрителей лично ответственными за бесконечный дождь, поливающий Новую Англию весь этот месяц.

К счастью, мне не нужно идти домой пешком, потому что мои занятия заканчиваются примерно в то же время, что и занятия Саммер. Нас отпускают на час раньше, и я делаю домашнее задание в вестибюле факультета искусства и дизайна. Огромное пространство заполняют удобные диваны, и, на удивление, тут пусто. Какая-то девушка с ноутбуком расположилась на диване у окна, я, тоже с ноутбуком, сижу на диване в другом конце комнаты и в некотором подобии уединения жду Саммер.

Сейчас я выполняю задание по своему самому нелюбимому предмету – производству эфирных новостей. К сожалению, я не могу специализироваться исключительно на спорте, и мои занятия включают в себя все области журналистики. На этом курсе мы должны писать материалы для телевизионных новостей в противовес печатным, и мой профессор решил, что будет забавно дать мне политическую тему. А это значит, что нужно придумать текст о последних выходках нашего президента, беспокоясь еще и о том, поддерживает ли мой профессор нынешнее правительство или осуждает. Мне ничего не известно о его политических убеждениях, но я уверена, спроси его об этом, и он разразится тирадой, что журналист всегда должен оставаться объективным. Но давайте будем реалистами. Ведь у нас всех есть личные предпочтения. Точка.

Я настрочила около пятисот слов и решаю сделать перерыв. Проверяю сообщения в телефоне, но новых нет. Натыкаюсь на имя Джейка в списке контактов – вчера в кофейне мы обменялись номерами телефонов, чтобы больше не пришлось общаться в «Инсте».

К горлу подкатывает ком. Что, ох что, заставило меня сказать Эду Малдеру, что Джейк – мой парень? Зачем я это сделала? Я пожалела о том, что солгала, сразу же, но было уже поздно. Малдер был так доволен, как будто я предложила сделать ему минет. Хотя, он, наверное, был бы еще довольнее, если бы минет ему сделал Джейк. Боже, у него прямо-таки стояк на этого парня.

И раз уж речь зашла о Джейке, то что, что заставило меня попросить его пойти со мной? Я до сих пор озадачена и, что уж говорить, опасаюсь его намерений. Тот вечер на концерте доказал, что между нами существует некая химия. Но это не значит, что мы должны поддаться чувствам. Бога ради, он же играет за Гарвард! Это недопустимо.

На экране появляется новое сообщение, и на меня тут же накатывает невыносимая тоска. Оно от Эрика. Опять.

ЭРИК: «Пожалуйста, Би. Не знаю, почему ты игнорируешь меня».

Вообще-то я не игнорирую его. Я ответила на его предыдущее сообщение в воскресенье, когда вернулась домой из «Малоун». Написала ему, что сейчас буду очень занята из-за итоговых экзаменов и жизни в целом и у меня не останется времени на общение. Очевидно, мой ответ ему не понравился.

Приходит еще одно сообщение: «Позвони мне».

Дерьмо. Я знаю Эрика. Если не позвоню ему, он будет написывать мне. А если я не отвечу, начнет названивать.

Подавив раздражение, я набираю его номер.

– Би, привет! – Его облегчение кажется осязаемым. – Я так рад, что ты позвонила!

Он точно под чем-то. Я слышу это по его голосу, по легкому придыханию, которое появляется у него, когда какое-нибудь ядовитое дерьмо течет по его венам. Хорошо, что сейчас я не могу видеть его глаза. Для меня всегда было тяжелее всего видеть его глаза, когда он под кайфом. Словно я смотрела на совершенно другого человека. Эрика Ройса, в которого я была влюблена без памяти, заменили на какого-то жалкого незнакомца. И любое общение с ним – до сих пор – вытягивает из меня все силы.

Может, это делает меня плохим человеком, но теперь мне все равно. Я больше не отвечаю за него. Я не подписывалась быть его мамочкой. Для этого у него есть настоящая мама.

Но миссис Ройс вечно отсутствовала, и так продолжается до сих пор. Она юрист по корпоративному праву, а отец Эрика, когда был жив, сидел дома. После его смерти миссис Ройс не стала урезать свои рабочие часы, чтобы проводить больше времени с сыном. Она продолжала надрываться на работе, не уделяя ему совершенно никакого внимания.

Его мать лишь единожды пошевелила пальцем – когда стало очевидно, что у Эрика серьезные проблемы с наркотиками, она попыталась отправить его в Вермонт. Но Эрик отказался. По его словам, у него нет зависимости. Он просто любит развлекаться «то тут, то там».

– У тебя странный голос, – говорю я ему. – Ты сопишь.

– Ах, это. Я просто немного простудился.

Значит, так это сейчас называется?

– Тогда тебе лучше немного отдохнуть. – Я слышу звуки, похожие на порывы ветра. – Ты сейчас на улице?

– Я только что вышел из «Данкин Донатс». Этот дождь… безумие какое-то, да?

Я едва сдерживаюсь, чтобы не выругаться.