За большими окнами особняка сумеречно.

Я поднимаюсь из-за стола и шагаю в комнату. На стеклянной лестнице голову кружит — ступени прозрачные. Придерживаюсь за перила. Открываю дверцу в спальне, достаю из шкафа халат. В мелких побрякушках, оставленных в чемодане, нахожу шампунь.

Дом еще не обжит, но это дело времени. Я иду по коридору в ванную. Любуюсь настенными картинами. Абстракции кислотных цветов. Так дерзко…

В ванной комнате бросаю вызов замысловатым краникам душевой. Все одинаковые, серебристые. Есть еще кнопки. Сначала мой зад обдает холодная струя откуда-то снизу, и я вскрикиваю. После на макушку течет слишком горячая вода. Кое-как настраиваю.

— Белоснежка, все в порядке? — Марат стучит в дверь, но не заходит.

— Да, пыталась разобраться с душем! — спешу ответить.

Щедро намыливаюсь, пропитываю кожу легким ароматом лаванды. Смываю густую пену. Поглаживаю еще плоский живот.

Марат очень обрадовался ребенку, однако не торопится предлагать мне руку и сердце. Боится, что отсужу имущество? Или не определился в правильности выбора?

Вздрагиваю, стараюсь отогнать эти мысли, выключаю воду. Перешагиваю бортик. Накидываю халат. Я на втором этаже, но прекрасно слышу, как Марат ругается с кем-то по телефону. Громко. Приоткрываю дверь и замираю.

Слов не разобрать. Речь слишком темпераментная. Он говорит на испанском. На цыпочках подхожу к лестнице и вижу, как Райнер ходит из угла в угол по гостиной, топает, размахивает руками. В сердце назревает что-то нехорошее. Обжигает грудь. Кончики пальцев на руках покалывает от волнения, но я решаю не вмешиваться.

С тяжелым выдохом оставляю Марата наедине с телефоном, бесшумно направляюсь в спальню. Переодеваюсь в пижаму, а саму от любопытства распирает. Не люблю Испанию. Укладываю себя на постельку, ворочаюсь с боку на бок.

За большим окном особняка совсем темно, и видно звезды. Я выключаю лампу на прикроватной тумбочке, прислушиваясь к каждому шороху.

Райнер закончил разговор и успел перематериться. Принял душ и сейчас пытается войти осторожно. Думает, я уже сплю. Не сплю, а только притворяюсь. Чутко улавливаю звук его подкрадулей.

— Что-то случилось, Марат?

— Так, мелкие неприятности.

— Под именем Гресия? Да?

— Дон Лоренсео. Только осознал, что я не вернусь к его дочери.

— Угрожает?

— Он с первого дня знакомства угрожает. Не бери в голову, Белоснежка.

Произносит наигранно весело. Обхватывает меня ручищей, подтягивает к себе ближе. И горячо мне от тела Марата. Большая овальная постель слишком мягкая, будто окутывает тело. Под весом мужской руки вдвойне уютнее. Закрываю глаза, расслабляюсь.

Утро начинается не с кофе, а с легкого дискомфорта.

— Марат, не надо…

Еще сонно бормочу. Я лежу на боку спиной к Райнеру. В той же позе, что и уснула. Немного затекла, но это не самое главное.

— И как мне удержаться?

Вот же… Стискиваю бедра крепче, не пропускаю ладонь наглеца. Хитрого и довольного, как кот. Марат выспался. Он полон сил и энергии.

— Ну перестань щекотать, Райнер!

Заигрывает, кончиками пальцев касается живота. Обводит по кругу и еще крепче прижимает к себе. Куда же крепче-то…

— Такая красивая с утра, Марусь.

Еще и шутит. Вступая за свои права, вцепляюсь в резинку пижамных штанов. Марат пытается стянуть их с меня вещицу, а я не даю.

— Мы сегодня собирались в клинику.

— Разве можно так дразнить мужскую физику?

— Успокойся.

— Ты как порядочная жинка! Скажи еще — голова болит, — ворчит Райнер.

Валится на спину, откатывается к краю. Оборачиваюсь, вижу, как Марат встает с постели, растирая лицо, плетется в душ. Здоровенная скала Райнер. Сильный. Безжалостный к врагам, но только не ко мне.

Ощутимо мутит после сна. Поправляю пижаму, окидываю взглядом светло-кремовые стены комнаты. Я вспоминаю документы на этот дом, дарственные. Марат преподнес слишком щедрый подарок. Спасибо даже не сказала. Нужно исправиться.

Поднимаюсь, неторопливо шагаю вон. Открываю белую дверь. Слышу с кухни звон посуды. Решаю сначала освежиться. В ванной комнате смотрю на себя в зеркало. Какая я красивая с утра. Ага. Выдавливаю гель на ладошки, умываюсь. Чищу зубы, а после поверх бровей рисую новые. Подкрашиваю ресницы, наношу тон.

Выхожу к лестнице. Райнер на кухне звенит посудой и стоит у плиты.

— Ты готовишь завтрак? Не думала, что миллионеры совмещают бизнес с ролью стряпухи.

— Я готовлю завтрак для Богдана, моего сына. Ну и ты можешь перехватить, Марусь, — не лезет за словом в карман стряпуха.

Я подхожу ближе, обнимаю Марата за талию, прижимаюсь щекой, и он замирает.

— Спасибо за дом. И подумать не могла, что когда-нибудь у меня будет свой угол. А тут целые хоромы.

— Пустяки… — говорит слишком тихо.

Опирается руками по обе стороны от плиты, чуть подается вперед.

— Что-то не так?

— Редко слышу слова благодарности. Аж очень растерялся.

Он открывает крышку кастрюльки, а мне в ноздри тут же закрадывается сладкий аромат ванили. Желудок воспринимает все буквально. До моего стыда и смеха Райнера начинает урчать как медведь в брачный сезон. Отстраняюсь, усаживаюсь за стол. Добренький Марат ставит передо мной тарелку с кашей и фруктами.

— А ты?

— Не.

Сам варил и сам морщится. А зря. Не перестаю удивляться Райнеру, узнавая его с каждым днем все больше. Он отлично готовит. Божественно! Облизываю ложку. Марат трапезничает лишь крепким кофе. Сурово сдвигает брови при каждом глотке. Даже сахар не клал и сливок. Горько, наверное. Зато брутально.

— Уже почти десять. Собирайся, Белоснежка. Пора выдвигаться в клинику.

И как трепетно сказал-то.

Откладываю прибор в сторону, Марат тоже заканчивает с утренним кофе. В спальне наверху я выбираю трикотажное платье ниже колен. Райнер больше не скрывает своего статуса и без зазрения совести может облачиться в привычные его реалии бренды.

Я хорошо разбираюсь в мужской одежде. Рядом с прикидом Марата мое платьице выглядит базарной дешевкой. Хотя куплено было в приличном, по местным меркам, магазине. Райнер поджимает губы и пялится на него пристально.

— Что-то не так?

— Нормально, идем. Не забудь документы.

В маленькую сумочку складываю необходимое. Марат подает мне руку и тянет за собой вниз. В прихожей накидывает ветровку на мои плечи. Чтоб не простыла. За пределами особняка опять пахнет хвоей. Как в лесу. Насытиться не могу чистым воздухом. Мне кажется, он немного пьянит.