– Мне нужна тёплая чистая вода, – распорядилась. – И бинты.

Кто-то из молодых храмовников подхватил ведёрко и отправился за дверь.

– Очень похвальное стремление, дитя, – к нам вошёл тот самый старик. В руках его была трость с набалдашником в виде головы дракона, хотя я понятия не имела, когда он успел ею обзавестись. – Но вы не обязаны ухаживать за дх’эром Наместником. Мы позаботимся о нём. А вы, Илесс, свободны.

– Дх’эр Наместник... защищал меня. Это из-за меня он весь изранен. Я не могу покинуть его сейчас...

– Вы вольны поступать, как считаете нужным, – согласился он.

После чего развернулся, поднял трость к стене.

Глаза дракона на набалдашнике вдруг медленно открылись, сияя пугающим красным светом. А следом из пасти вырвалось пламя.

Ударилось в стену, оставляя под потолком вязь светящихся пятен. Они очень напоминали узор драххов, и всё же отличались – я это ощущала почти физически, только объяснить бы не смогла.

– Что вы делаете? – вырвалось у меня.

Татуировку покалывало, из горящей серебряной она снова превратилась в тёмную, безжизненную. Старик промолчал, обходя комнатушку по периметру, оплетая, словно опечатывая её огненным узором.

Остальные храмовники поспешили уйти с его пути, только я крутилась вслед за ним, не понимая, что происходит. Но почти не сомневалась: это вряд ли пришлось бы по нраву Эллинге.

Наконец, старик вернулся к кровати Сольгарда, соединив над ней узор в небольшой, пылающий знак. Удовлетворённо опустил трость, устало сел на соседнюю кровать.

– Так он не сможет обернуться, – пояснил. – Даже если придёт в себя.

Что ж, в этом была своя логика. Зная Эллинге, не думаю, что ему понравится происходящее, когда он очнётся.

– А дальше? – уточнила.

– А дальше у нас будет, о чём договариваться с драххами, – поднялся старик.

Вернулся тот парень, который забрал ведро. Следом за ним девушка в такой же одежде служительницы Храма, с охапкой бинтов и тканей.

Никто из них не проявил желания помочь мне. Гордо расправив плечи, я не стала просить.

Почему-то казалось, они готовы были кинуть его чуть не на пол в темнице, и это неприятно сжимало в груди.

И, пожалуй, мне не хотелось, чтобы к Эллинге прикасался кто-нибудь из них.

Не глядя, как за ними закрывается дверь, я смочила ткань и принялась осторожно отирать грудь, живот, руки. Шею, на которую страшно было взглянуть.

В голове почему-то проносились картины этих плеч, возвышавшихся надо мной. И то непривычное ощущение, пугающее и приятное одновременно, когда я почувствовала его внутри...

– Иви, зачем ты?

Задумавшись, я не заметила, как вошёл Картер.

– Не бросать же его раненного! Это... не по-человечески!

– Ты... не должна чувствовать себя виноватой, Иви, – Картер приблизился, взял ещё одну ткань, смочил в ведре.

– Из-за меня он ранен!

– Почему из-за тебя?

– Потому что он защищал меня!

– От кого, Иви?

– От драххов!

– То есть драххи что-то имели к жене своего предводителя, а ты виновата?!

Я промолчала. Действительно ведь. Я считала точно так же. И всё же...

– Я дала обет перед богами и людьми.

– А у тебя была возможность отказаться? Иви, драххи убивают ниатари! Насильно забирают их в жёны, не спрашивая согласия, чтобы те погибли, вынашивая их монстров!

– Я знаю, Картер! Но никто не заслуживает того, чтобы его бросили умирать, понимаешь? Эллинге... не плохой. И я думаю... мне кажется, с ним можно договориться.

– Ты должна исчезнуть до того, как он придёт в себя. Я считаю.

– Ты считаешь, – хмуро отозвалась я. Подняла глаза на брата: – Расскажи мне всё, Картер.

Брат несколько мгновений помогал мне отирать мужа.

– Что рассказать, Иви?

– Родители знают, где ты? Не волнуются?

– Отец легко отпустил меня погостить у своего друга. К тому же, думаю, он мечтает о нашей с Айрин свадьбе...

– А ты?

– А я не могу думать о своём счастье, когда ты... Иви, что изменилось?

– Я видела, как они сильны, Картер. Они смели бы нас, не заметив! Но они считаются с нами.

– Считаются? Мы им нужны! Вы, ниатари, им нужны! Ты видела хоть одну женщину-драхха? Я узнал, что у них вообще нет женщин!

– Я уже догадалась.

– А почему, не догадалась? Потому что они не уберегли своих, а мы своих спасём! И если они с нами считаются, значит, на то есть причины! Наши маги тоже не слабы!

Кратер весь загорелся, раскраснелся, заражая и меня своей уверенностью.

– А знаешь, почему они не выпускают ниатари? – в запале он бросил окровавленную тряпку в ведро, подняв волну брызг.

– Пришлось бы долго объяснять, куда те деваются, – так же хмуро отозвалась я. Уж это-то стало понятно.

– Не только, – огорошил брат. – Ты, возможно, видела на Драххане специальные узоры. Такие же, как на твоей метке.

Я кивнула: остров действительно весь буквально испещрён узорами. Картер прополоскал и отжал ткань, возвращаясь к отиранию тела Эллинге. Продолжил:

– Это как-то связано с их... силой. Прада, кажется, так они её называют. Сеть этих узоров помогает ниатари забеременеть, и выносить дракона. Ею оплетён весь остров, от Башни к Башне. И так в каждом их городе! Потому же туда никого не пускают. Если храмовники узнают, разгадают эти символы... Ты понимаешь, что это будет означать?

– То есть... вне Драххана невозможно забеременеть от драхха, выносить его ребёнка?

Это знание пролилось бальзамом на мою душу. Нет, конечно, я не могла забеременеть, я даже не была уверена, можно ли считать наш брак консуммированным. Но всё равно почувствовала себя в относительной безопасности. Даже если кто-нибудь из драххов доберётся до меня тут... я, по крайней мере, не буду носить его детище. Лишь бы обратно не утащил.

– И, кстати... ты смогла бы нарисовать те узоры, которые помнишь?

– Ох, Картер, ты же знаешь, я не наделена художественными талантами. Могу попробовать, конечно...

Эллинге как-то резко дёрнул рукой, и мы замолчали.

Глаза Картера сузились. Мог ли дракон слышать, о чём мы говорим?

Брат поднёс палец к губам, словно подумал о том же и давал мне знак молчать. Я кивнула.

Вода сделалась вся бурой, и он взялся принести свежей. Понятия не имею, откуда он её брал: нормальных кранов я здесь не видела, наверняка где-то есть колодец и котёл на огне. Даже туалет, и тот находился в конце коридора, один на все комнатушки, и для рук там висел страшный доисторический рукомойник!