— Чего ж ты так раскричалась, девонька? — По-старчески кряхтя, желеобразная правительница выбралась из-за трона и снова уселась на пьедестал.

— Простите, погорячилась, — без тени раскаяния произнесла пленница.

— Да чего уж там, — махнуло щупальце, — бывает.

Вот! Вот она, причина Аниного хамства! Полнейшее безразличие, апатия, безвольное существование в скорлупе. Именно это почувствовала девушка, именно эти признаки хвори зафиксировало подсознание, выстроив модель поведения.

— Так вам встряска нужна. Буря эмоций!

— Хе, — отреагировала хранительница, — насоветуешь тоже. «Как будто в буре есть покой!»

«Дежавю!» — выдала услужливая память.

— Ну так а что вы планировали делать со мной?

— Ну, не знаю, — распелось желе. — А что ты умеешь?

— По шее хорошо я умею давать, — вновь обозлилась Аня. — Кто твоим водяным сказки сказывает?

— Сказки? — переспросило чудище.

Аню аж перекосило. Одежда уже подсохла, и девушка стояла, скрючившись, натягивая на себя ставшую узкой штанину.

— Сказки-сказки. Кто рассказывает?

— Леший изредка заходит да сказывает. Утопленники… но их не очень часто тут увидишь. Водица студеная-то.

Аня понимающе кивнула:

— А библиотека у вас есть?

— Нет, девонька, — захрюкала хранительница-дарительница, — какие ж тут книжки, коли водица студеная-то?

— А песни вы поете?

— Поем, девонька, поем. Только от них еще больше в хандру бросает, — совсем понуро ответила повелительница и завела заунывную песню.

— Да, — резюмировала Земная. — Пойти и утопиться. Простите, Ваше Мокрейшество, за такое сравнение.

Очень хотелось Ане развеселить хранительницу задорной песней. Одно мешало: заведешь публику, они тебя на бис вызовут, потом еще раз, и еще, и еще, пока не загнешься от усталости.

Еще немного поразмышляв, Аня махнула рукой и запела:

— «Ничего на свете лучше нету…»

Неведомо, были ли глаза у водной владычицы, да только воспрянула она, засветилась вся, даже подвывать на свой водный лад начала.

— Еще, — скомандовала хранительница, когда Аня наконец умолкла.

— Еще, так еще, — улыбнулась девушка и, топнув ногой, завела «Калинку».

Выплясывая под народные напевы, брюнетка заметила пополнение компании: неведомые доселе жители озерных глубин повылазили из своих нор, облепили шарообразную сцену и глупо пялились из-за прозрачных стенок.

— Все, не могу больше. — Через два часа подвываний благодарной публики Аня свалилась на высохший песок.

Недовольные зрители тут же заныли.

— И не просите. Разве вам не нужно спать? О! А давайте вы мне жареной курочки принесете, а я вам колыбельную спою, и мы все вместе спать ляжем?

Водный народец охотно согласился, и уже через полчаса сквозь пузырь, словно манна небесная, спустилась заказанная ранее подрумяненная курочка.

Обещанная колыбельная укачала всех, в том числе и Аню. Почти засыпая, девушка уточнила, а не задохнется ли от нехватки воздуха в своей темнице? На что получила сердечные уверения в безопасности конструкции и еще одну просьбу об исполнении колыбельной.

«Спят усталые игрушки» пошли на «ура» и окончательно угомонили слушателей. Затушив огонь, Аня устроилась на сказочно теплом и мягком песке, закрыла глаза и подумала о том, кто каждый раз вытаскивал бедолагу из передряг. А в этот раз как-то запаздывал. Но ничего, у Ани уже имелись соображения. И с первым проснувшимся мальком она надеялась воплотить план в жизнь.

Анино утро началось по команде «Подъем!». Сколько ей позволили поспать, как крепко девушка спала — эти и подобные вопросы остались без ответа. Но самым отвратным моментом злоключения стала сама темница. Привыкшие жить в темноте глубоких вод озерные обитатели совершенно не подумали о нуждах пленницы: не хватало простора, недоставало неба, звуков, в конце концов. Аня проснулась в вакууме. Оттого и радости не было, и настрой оказался агрессивным до невозможности.

— Значит, так, Ваше Мокрейшество. Петь я больше не стану. — Аня, освещаемая бледно-фиолетовым светом, что просачивался сквозь пленку пузыря, демонстративно уселась на песок. Источником света служили невиданные доселе рыбы.

— Да как же так, милая! — Повелительница всплеснула руками-отростками. — Вона водяники мои какие развеселые стали — ни следочка от хандры.

— У них ни следочка, — Аня поморщилась, — а на меня посмотри?!

— А что так? Что у тебя? — Владычица привстала с трона и начала близоруко вглядываться в лицо брюнетки. — Не вижу ничего. А ну-ка, подвинься ко мне.

— А вы свет включите. Но-но! Не такой яркий! — Свет по настойчивой просьбе приглушили.

— Эх, девонька, что же ты бледненькая такая?

— Вот! Наконец-то дошло. Хворь ваша заразная. С водяных ваших сошла, а на меня накинулась. Меня следует срочно доставить на берег, выбросить вон из воды, чтобы хворь снова к бывшим хозяевам не вернулась.

— Ох, горе! Это ж надо ж такое! — запричитало желе и ринулось отдавать приказы.

Аня мысленно потирала руки в предвкушении удачи. Ну а как же! Должны выпустить. Просто обязаны. А то Анна им тут приступ такой хандры устроит — закачаешься.

Судя по переполоху, который наделала девушка, Анины дела складывались неплохо. Хотела купить, а получилось напугать. Вон как бегают. Или плавают?

Анины тюремщики все метались из стороны в сторону, но освобождать пленницу никто не спешил. Желеобразная повелительница видимого и невидимого куда-то запропастилась, оставив Земную на произвол судьбы.

И только брюнетка начала проявлять легкое беспокойство, как вдруг магически сотворенный свет погас. Вместе с темнотой Аню накрыла паника.

— Эй! Ваше Мокрейшество! Выпустите меня, а то я чувствую, приступ сейчас начнется! Истерика, перерастающая в депрессию! Эй, владычица!

Темнота вокруг, даже рыб-светляков не видно.

Земная клаустрофобией не страдала с рождения, но вдруг ударилась в панику, подбежала к изогнутой стенке пузыря, попробовала продавить рукой толстую пленку — бесполезно. Сердце ушло в пятки, голова кругом. Слышно было только, как кровь пульсирует и рвется дыхание. Руки бесполезно шарили по холодной поверхности — Аня продвигалась по окружности, следуя по ходу часовой стрелки.

— Выпустите меня, пожалуйста, — истеричный всхлип вырвался из груди. — Я ведь молодая. Я ведь хорошая. Я вам песни по вечерам петь буду. Честно-честно, каждый вечер буду петь. Отпустите только. Отпустите, черт бы вас побрал! Мне еще жить и жить! Мне еще столько надо успеть!

— Не шуми.