— Посмотрите внимательней, пожалуйста.

— Я смотрю.

Агент БР убрал фотографии обратно в конверт, стараясь не испачкать их пальцами.

— Ваш муж когда-нибудь упоминал человека по имени Нирмал Дей?

— Нет.

— Вы уверены?

— Да.

— А человека по имени Гопал Синха?

Субхаш сглотнул ком в горле и посмотрел на Гори. Она лгала. Даже он помнил Синху, студента-медика с того митинга, на который он ходил вместе с Удаяном. Брат наверняка рассказывал о нем Гори.

А может быть, не рассказывал? Может, желал оградить Гори от лишних проблем, поэтому многое скрывал и от нее тоже? Таких подробностей Субхаш, конечно, не мог знать. Хоть Гори и рассказала ему в деталях и красках о последних днях и моментах жизни Удаяна, но все же кое-что осталось для него туманным.

Агент сделал еще несколько записей, потом вытер вспотевшее лицо носовым платком и обернулся:

— Можно воды?

Субхаш налил ему воды из кувшина в углу в стальную кружку, стоявшую вверх донышком. Агент осушил кружку залпом и поставил на письменный стол Гори.

— Если у нас возникнут еще вопросы, мы вернемся, — сказал агент.

Полицейские раздавили на полу свои окурки, и все трое вышли из комнаты. Субхаш сопровождал их до калитки.

— Когда вы возвращаетесь в Америку? — спросил его агент БР на прощание.

— Через несколько недель.

— А каким предметом вы занимаетесь?

— Химическая океанография.

— Вы совсем не похожи на своего брата, — заметил агент и ушел.

Субхаш запер калитку.

Она ждала его на террасе, сидела на складном стульчике.

— Ты в порядке? — спросил он.

— Да.

— Через сколько времени они снова придут?

— Они больше не придут.

— Почему ты так думаешь?

Она подняла голову, оторвала от пола взгляд.

— Потому что мне больше нечего им сказать.

— Ты уверена?

Она смотрела на него, но по выражению ее лица ничего нельзя было разобрать. Ему хотелось поверить ей, но он понял: если у нее и есть что сказать, то она не скажет, потому что не хочет.

— Тебе здесь небезопасно, — сказал он. — Даже если полиция отстанет от тебя, то мои родители не отстанут.

— Что ты имеешь в виду?

Он помолчал немного, а потом рассказал:

— Гори, они хотят, чтобы тебя не было в их доме, они не будут заботиться о тебе. Им нужен только внук.

Когда услышанные слова улеглись в ее голове, он поделился с ней своими соображениями — сказал, что в Америке никто не знает о здешнем революционном движении. Там никому не будет до нее дела. Она могла бы продолжить свою учебу, для этого есть удачная и удобная возможность.

Она не перебивала его и молча слушала. Он объяснил ей, что вырастить ребенка в Америке гораздо легче. Особенно в ее ситуации, ребенку нужен отец.

Он сказал ей, что знает — она по-прежнему любит Удаяна. Посоветовал ей не обращать внимания на мнение посторонних людей, а главное — не принимать близко к сердцу реакцию его родителей. Если она уедет с ним в Америку, то все это просто перестанет ее волновать и что-то для нее значить.

Она узнала большинство людей на тех фотографиях. Все они были партийными товарищами Удаяна из окрестных кварталов. Некоторых она помнила по митингу, на который ходила однажды, когда еще не было так опасно. Она узнала Чандру — женщину, работавшую в швейном ателье, и еще узнала мужчину с бензоколонки. Но сделала вид, что не узнала.

Среди людей, чьи имена назвал ей агент БР, был только один человек, о котором никогда не упоминал Удаян. Только этого человека она и в самом деле не знала. Некоего Нирмала Дея. И все-таки что-то ей подсказывало: не так уж она и не знает этого человека.

— Тебе даже не надо этого делать, — сказала она Субхашу на следующее утро.

— Я делаю это не только ради тебя.

— Он сам этого не хотел бы.

— Я понимаю.

— Нет, я сейчас говорю не о нашей с тобой женитьбе.

— А о чем тогда?

— В самом конце ему уже не нужна была семья. Он сам сказал мне об этом за день до своей гибели. И все же… — Она осеклась на полуслове.

— И все же что?

— Однажды он сказал мне: из-за того, что он женился раньше тебя, он хотел, чтобы у тебя первого появился ребенок.

Субхаш стоял за канатным ограждением в аэропорту и ждал ее. Ее деверь, ее муж. Второй мужчина, за которого она вышла замуж в последние два года.

Тот же рост, то же телосложение. Практически двойники. Хотя она никогда не видела их вместе. Субхаш был как бы более мягкой версией Удаяна. Бледной, несколько размытой копией.

Только что в ее паспорт чиновник иммиграционной службы шлепнул печать, чтобы зафиксировать ее въезд, — шлепнул дважды по одному месту, потому что оттиск получился нечетким.

На нем были вельветовые брюки, рубашка в клеточку, куртка на молнии и спортивные туфли. Глаза добрые, но в них угадывалась слабость, именно слабость привела его, как она подозревала, к милосердному поступку — женитьбе на ней.

И вот он стоял сейчас здесь, чтобы встретить ее, принять в свою жизнь и отныне всегда быть рядом с ней. И ничего в нем не изменилось, так что в конце длинного путешествия у нее просто появилось ощущение — осуществилось принятое решение.

Она видела: он заметил откровенные перемены, произошедшие с ней. Сейчас, на пятом месяце беременности, лицо ее и бедра располнели, тело раздалось вширь, ребенок рос в ее животе, скрытом под бирюзовой шалью, в которую она куталась для тепла.

Гори села рядом с ним на переднее сиденье, на заднем сиденье оказались два ее коленкоровых чемодана. Пока разогревался двигатель, Субхаш очистил банан и налил из термоса чаю в крышку-стакан. Когда он предложил ей, она пригубила после него с другой стороны стаканчика горячий безвкусный напиток, отдающий мокрой деревяшкой.

— Как ты себя чувствуешь?

— Устала.

Снова этот голос — в нем тоже Удаян. Его голос. И тембр, и слова произносит так же. Поразительное сходство и поразительное доказательство того, что они братья. Это новое напоминание об Удаяне она жадно впитала в себя.

— Как там мои родители?

— Да все так же.

— В Калькутте уже жарко?

— Более или менее.

— А как там общая обстановка?