– Давай зайдем, – сказал я Татьяне, открывая перед нейдверь.

Леня сразу меня узнал.

– Здравствуйте. Вы ко мне или хотите кино взять?

– К тебе. Скажи, пожалуйста, почему у вас тут так многостарых фильмов? Их что, кто-нибудь берет?

– У, еще как берут! Мы специально столько копий наделали,чтобы всем хватило. У нас в городе издавна отставные военные селились, вот какдед Николай, например. Их знаете сколько много! Они эти фильмы очень любят.

Он улыбнулся какой-то мудрой, недетской улыбкой.

– Их можно понять. Что сейчас пожилому мужчине по теликусмотреть? Женщинам хорошо, для них по каналу «2х2» целыми днями сериалы крутят.А мужчинам? Им эти любовные сопли неинтересны. Вот и завели себе видаки, исмотрят фильмы своей молодости.

– А ты сам эти фильмы смотрел? – спросил я.

– А как же. Я же должен знать, чем торгую. А потом, знаете,память у стариков уже слабенькая, подводит. Приходит ко мне седой такойотставной полковник и говорит: мол, сынок, нет ли у тебя фильма старого,хороший такой был фильм, названия не помню, там Быстрицкая врача играет, аБондарчук – инженера, что ли, или строителя, в общем, ноги у него отнялись. А яему в ответ: пожалуйста, дедушка, вот вам ваша «Неоконченная повесть».

– Молодец, – похвалил я его, – с умом работаешь.

Мы снова пошли с Таней по ярко освещенной набережной, то идело натыкаясь на целующиеся парочки и шумные компании. После очередного приморскогоресторана, из которого доносились звуки танцевального оркестра, мы поравнялисьс нарядной витриной магазина «Вероника». Судя по выставленным в витринеобразцам одежды, магазин был из дорогих.

– Давай зайдем, – попросила Татьяна. – Любопытно.

Мы вошли в магазин, где сразу же наткнулись наподозрительный взгляд здоровенного типа в пятнистой униформе, видимо,охранника.

– Добрый вечер, слушаю вас, – кинулась нам навстречупродавщица. – Что бы вы хотели посмотреть?

Татьяна несколько растерялась от такого напора.

– Я хотела бы посмотреть что-нибудь деловое, но из легкойткани, на лето, – ответила она, оглядывая круговые кронштейны сразноцветными тряпочками.

– Какой размер вас интересует?

Таня явно смешалась. Ей, наверное, не хотелось при мненазывать свой размер, как будто у меня глаз нет и оттого, что я услышу цифру«пятьдесят четыре», она покажется мне толще, чем есть на самом деле.

– На меня.

– Прошу вас.

Продавщица сделала приглашающий жест рукой и провела нас кстойке с платьями и костюмами из шелка и шифона. Таня стала неторопливоперебирать вешалки, придирчиво осматривая каждую вещь, а продавщица стояла каквкопанная, не сводя глаз с ее рук. Мне стало скучно, и я отошел к стойке смужскими брюками и куртками. Тут же у меня за спиной возник тот самыйверзила-охранник. Я затылком чувствовал его взгляд, и мне было не очень-топриятно.

– Слушайте, что у вас тут происходит? – не выдержаля. – Рэкетиров боитесь, что ли? Что вы за мной ходите по пятам?

– А вы не знаете? – откликнулся верзила. – У настеперь во всех магазинах так. В тех, которые еще уцелели.

– Я приезжий. А что значит – уцелели?

– Так вы действительно не знаете? У нас пару месяцев назадбеда случилась. Все дорогие модели оказались испачканы краской. Представляете,какая-то сволочь краской из аэрозольного баллона перепортила нам большеполовины товара. И точно такая же история произошла еще в четырех магазинах. Ачерез неделю – еще в нескольких. Товар пропал, как будто его украли, убытки теже. Часть магазинов такого финансового удара не вынесла, они прогорели изакрылись. Другие усилили охрану, поставили кругом телемониторы, взяли наработу дополнительно продавщиц, чтобы за каждым покупателем ходили и все вещипосле примерочной проверяли. Ну, сами понимаете, не каждому магазину такое покарману, поэтому многие начали потихоньку сворачиваться и закрываться. Мы вотеще пока держимся, но тоже уже на последнем издыхании.

– А милиция что же? Нашла этих хулиганов?

– Ну прямо-таки! – фыркнул охранник. – Сейчас онивсе бросили и кинулись искать.

– Понятно. Я примерю эти брюки?

– Пожалуйста, кабинка направо.

Подходя к кабинке, я увидел, что и Татьяна направляется впримерочную с каким-то костюмом в руках. Следом за ней понуро тащиласьпродавщица.

Мы зашли в соседние примерочные. Я слышал, как в метре отменя раздевается молодая женщина, и хотел ее с невероятной силой. Господи, дачто за наваждение на меня нашло? Может, она колдунья?

Брюки сидели на мне так, словно я в них родился. Но явзглянул на этикетку и сразу все понял. Они были изготовлены известной фирмой истоили триста условных единиц, читай – долларов. Конечно, за такую цену им быеще плохо сидеть!

– Таня, – позвал я вполголоса. Перегородки междукабинками были чуть выше человеческого роста, и я не сомневался, что она меняуслышит.

– Ау, – тут же откликнулась она.

– Как костюм?

– Обалдеть.

– А цена?

– Еще больше обалдеть.

– Сколько?

– Пятьсот восемьдесят.

Я присвистнул.

– И ты можешь такое носить?

– А у меня выхода нет. На мою фигуру дешевых платьев небывает. То есть бывают, конечно, но их носить нельзя.

– Можно посмотреть?

– Заходи.

Я вышел из кабинки и протянул брюки стоявшему рядомохраннику, который тут же начал придирчиво их осматривать. Шторка, закрывающаявход в соседнюю кабинку, отдернулась, и я увидел Таню в костюме за пятьсотвосемьдесят условных единиц. Ну что ж, как говорится, оно того стоило!

– Здорово! – искренне сказал я.

– Тебе нравится?

Еще бы мне не нравилось. В этом костюме Татьяна выгляделасамое большее размер на пятидесятый. В эту минуту я подумал, что, если бы уменя были с собой такие деньги, я бы не задумываясь купил для нее этот костюм.Как странно все-таки! У меня никогда не возникало желания покупать Рите одежду.Может быть, потому, что больше всего она нравилась мне голой в постели…

– Будешь покупать? – спросил я Таню, когда мы сноваоказались на улице.

– Не знаю еще, с Ирой посоветуюсь. А ты что скажешь?

– Покупай. Тебе правда очень идет.

– Ладно, – вздохнула она. – Подумаю. Нам долго ещегулять?

Я посмотрел на часы. С того момента, как я пообещал Мазаевучас вольной жизни, прошло пятьдесят минут.

– Можно возвращаться не спеша. Ты действительно устала?