– Балкон есть?

– Есть.

– Скажи ей, чтобы на балкон не выходила.

– Скажу.

– Входы кто-нибудь контролирует?

– Да… Кажется…

– Что значит – кажется? – нахмурился я.

– Служба безопасности фестиваля этим занимается, –пояснил Сергей. – Люди Рудина.

– А милиция чем у вас занимается?

– А милиция на улице. Ограждение держит, чтобы люди машинуне смяли, когда Юшкевич подъедет.

– Бестолково как-то все, – заметил я, вытаскивая изсумки видеоприставку и пытаясь пристроить ее на заваленный бумагами стол вномере, отведенном Лисицыну для работы в гостинице.

В это время дверь распахнулась, и на пороге возник мужик летза пятьдесят с красным лицом, источавший запах свежего перегара, как розааромат.

– Что за толпа у тебя тут? – недовольно спросил он,шаря глазами по мне и Татьяне, будто пытаясь прочитать, что написано у нас наспинах.

– Это мои знакомые, Валентин Иванович, зашли вотпоздороваться, – сразу нашелся Сергей.

Я понял, что это и есть его наставник Валентин ИвановичКузьмин, и от души посочувствовал парню. С таким наставником он многомунаучится, как же, дожидайся. Вошел в комнату и повел себя не как оперативник, акак самый худший из партийно-комсомольских начальников застойных времен.

Уже спустившись в вестибюль, где нас дожидались Лиля иИрочка с Юрием Сергеевичем, я сообразил, что Кузьмин вошел как раз в тотмомент, когда я собирался вынуть из сумки кассету. По вполне понятным причинамв его присутствии я этого не сделал, так что кассета Вернигоры под номером 9осталась у меня.

Мимо нас то и дело проходили знакомые, одних я знал хорошо,других – совсем мало, но почти все они с любопытством оглядывали нашу компанию.Видно, за те полтора часа, что прошли между получением Ритой фотографий и ееприходом на пляж, история стала достоянием широкой общественности. Моя бывшаясупружница страдала таким выраженным речевым недержанием, что я не переставалудивляться, как ей удалось сохранять долгое время в секрете доверенную ей тайнуотношений Оли Доренко и Игоря Литвака. Видимо, дело здесь было в том, что чужаятайна – это и была чужая тайна, из нее сарафанчика не сошьешь. А собственныестрадания – благодатный материал, в наряде из которого можно красоваться наприемах и тусовках. Мол де, смотрите, какая я особенная, мне мужик изменяет, ая смеюсь над этим. Ведь именно поэтому она на каждом углу рассказывалавыдуманную ею же самой историю про меня и Ольгу.

Мне нужно было урвать хотя бы несколько минут наедине сТатьяной, чтобы рассказать ей про сделанные вчера ночью фотографии. Но, какназло, около нас все время кто-то был – или Лиля, или Ирочка с Мазаевым. Я ведьи потащил ее с собой к Лисицыну в надежде успеть перемолвиться хотя бы паройслов, но сначала мы все вместе искали Сережу, потом втроем шли к нему в номер,а на обратном пути, не успел я и рта раскрыть, нас перехватила какая-то Риткинаприятельница, имени которой я не помнил, но в лицо знал и сдуру улыбнулся ей вкоридоре. Приятельница села с нами в лифт и сломала весь мой план.

Я еще раз придирчиво оглядел гостиничный холл и толпу заокном. Нет, никакая служба безопасности здесь не справится. С самого начала всебыло сделано неправильно, нельзя было вообще подпускать людей к гостинице. Нопри любом другом раскладе из мероприятия невозможно было бы извлечь выгоду.Люди хотят видеть своего кумира живым, с близкого расстояния, а непромелькнувшим мимо в машине с бронированными стеклами. Поэтому заставить народсобраться и долгое время ждать можно было только в том месте, где Юшкевичнаверняка выйдет из машины и пойдет пешком. Таких мест было всего два: аэропорти гостиница. Но в аэропорт курортники, да и местные жители, не потащатся потакой жаре.

Все это хорошо, но Сауле Ибрайбекова меня сильно беспокоила.В момент наибольшего ажиотажа вокруг Юшкевича в гостиницу может войти ктоугодно и выйти незамеченным. Я уж не говорю про снайперский выстрел. Саулеженщина хоть и незаурядная, но все равно женщина, и ей понадобится немаловыдержки, чтобы не выйти на балкон, когда толпа восторженно заревет при видесвоего секс-символа. Конечно, я просил Сережу предупредить ее, но опыт общенияс женщинами показывает, что предупреждения мужчин и даваемые ими советы ониценят примерно так же высоко, как косметические рецепты времен первой мировойвойны.

Делая вид, что мы бесцельно слоняемся в ожидании события, япотащил нашу развеселую компанию вокруг гостиницы, чтобы еще раз осмотреть всеподходы и возможные пути бегства. Подходов оказалось много, путей отхода – ещебольше. И ребята из службы безопасности доверия у меня не вызывали. Я знал, чтоБорис Рудин всегда выбирал приближенных по принципу личной преданности, а не попрофессиональным качествам, и подозревал, что службу безопасности онскомплектовал из людей, безусловно преданных ему лично, но не особо грамотных ввопросах охраны.

Оглядывая тропический сад, густо заросший какими-то диковиннымикустами, я невольно перехватил взгляд Юрия Сергеевича, который смотрел набуйную экзотическую растительность с видом отнюдь не любителя природы. На лицеего застыла усмешка, в которой ясно читались те же мысли, что бродили сейчас уменя в голове. Интересно, этот социолог в охране что-то смыслит или просто такухмыляется?

– Как вам нравится этот сад? – спросил я как можнобезразличнее.

– Совсем не нравится, Слава, совсем не нравится, –ответил он, не задумываясь ни секунды, словно прекрасно понимал, что яспрашиваю его не о красотах, а о таящейся в саду опасности. – Насколько японял, вы чего-то опасаетесь?

– Ну, вы же телевизор смотрите, газеты читаете, да и Ирочкавам наверняка рассказала о том, что здесь произошло. Убиты две кинозвезды, и уменя есть все основания полагать, что вот-вот погибнет третья, СаулеИбрайбекова.

– Да что вы? Сама Ибрайбекова? Ей грозит опасность?

– Полагаю, да. Вот я и пытаюсь понять, с какой стороны можетисходить угроза, чтобы по возможности ее предотвратить.

На несколько минут мы остались с ним вдвоем, Таня и Ирочкапотащили Лилю в глубь сада смотреть какую-то экзотическую флору. За этинесколько минут я здорово переменил свое мнение о бородатом социологе ЮреМазаеве. Глаз у него оказался острым и наметанным, и мою проблему он просек спервого, как говорится, предъявления.

– Знаете, Слава, мне кажется, мы с вами сами должныконтролировать выходы, на этих наемников надежда слабая. Давайте я с Ирочкойостанусь здесь, а вы с Таней идите к центральному входу. Помните, что самый сложныймомент – появление Юшкевича. Все внимание переключится на него, вольно илиневольно, и охрана будет на него таращиться. А мы с вами должны будем смотретьтолько на двери. И еще одно, Слава. Все время помните, что толпа обладаетмощной способностью к психическому заражению. Всеобщий восторг, коллективныйгнев, паника, агрессия. И даже непременное желание протиснуться поближе иувидеть своего кумира, дотронуться до него. Все это заразно, как вируснаяинфекция. Старайтесь держать себя в руках.