Впереди белело небольшое здание, обшитое сайдингом. Колосов подъехал, вышел из машины. Вздохнул полной грудью. Ну, совершенно другой воздух здесь. Совершенно. Пахнет липой, медом, какими-то цветами. За белым домиком и начиналось это самое «Царство Флоры». На солнце поблескивали прозрачные купола оранжерей.

— Здравствуйте, вам кого? — На крыльцо вышла молодая женщина в ярком открытом цветастом платье и в темных очках. Она была загорелая и ярко-рыжая, как лисица. Колосов видел ее впервые, ему и в голову не пришло удивиться кардинальной смене имиджа старшего флориста Марины Петровых, накануне побывавшей в солярии и в салоне красоты, выкрасившейся там в «рыжую чертовку».

Колосов приосанился, представился, предъявив удостоверение. Спросил, с кем имеет честь общаться.

— Меня зовут Марина Николаевна. А вы из милиции по поводу тех двоих с фотографии, которую ваша сотрудница показывала? — Марина Петровых покачала яркой, как подсолнух, головкой. — Какой ужас. Я этого парня сразу узнала, он был наш постоянный клиент. Но вам, наверное, Тихомиров нужен? Он отъехал, скоро будет. И Андрей… Андрей Владимирович будет попозже. Они были с утра, теперь вот разъехались по делам.

— Я кого-то из ваших совладельцев непременно дождусь, — пообещал Колосов. — А пока у меня к вам вопросы, Марина Николаевна, разрешите?

— Ко мне? Тогда пойдемте в офис, тут такой солнцепек.

На улице и правда было жарко, а в офисе веяло прохладой от включенных кондиционеров, от стен, обшитых сосной. Марина Петровых привела его в большое просторное помещение, всю площадь которого занимали цветы. Такого обилия цветов в огромных пластиковых и керамических емкостях Колосов не видел никогда. Здесь даже дышать было трудно, хотя пахло приятно. В дальнем конце помещения на стене висел большой тканый гобелен. Сюжет его показался Колосову знакомым — вроде точно такой же он видел дома у Балмашова.

— Картина прямо настоящая, — заметил он, — впечатляет.

— Это «Царство Флоры», — ответила Петровых, включая компьютер на стойке, служившей одновременно и кассой, и рабочим столом.

Колосов, прищурившись, рассматривал «картину». Катя сказала, что и в магазине у них вроде такая же. Полуголые парни и девицы среди цветов. Небесный возница. Кто-то пляшет, а кто-то на меч бросается в припадке суицида. А вон тот, справа — по виду охотник со сворой собак, — на копье оперся, кровавую рану свою разглядывает. С такой долго не проживешь, кровью истечешь. И никакой помощи ни от кого. Все только на себе зациклены. Вон тот изящный в венке, что позади охотника раненого нарисован, ноль внимания на него — цветок какой-то разглядывает.

Чего же это они одну и ту же картину и там, и тут, и даже дома вешают на стену?

— Марина Николаевна, значит, покойный Алексей Бойко был вашим постоянным клиентом? — спросил он.

— Тот здоровенный, бритый, который на фото в черном костюме? Да, постоянным, делал крупные заказы. — Петровых показала на компьютер.

— Он Арнольдом здесь никогда себя не называл?

— Нет, имени я его вообще, честно говоря, не помню. В компьютере фамилия и адреса, по которым он просил доставлять заказы. Вот эти адреса.

— А второй, что был на снимке, вам не знаком?

— Нет. — Она покачала головой.

— Разрешите на адреса взглянуть? — Колосов глянул на монитор. Так, эта самая Долгоруковская улица и поселок Большие Глины. Больше ничего.

— И какие же цветы гражданин Бойко заказывал у вас?

— Разные, по сезонам. Заказывал дорогие авторские флористические композиции. А в последний раз заказал просто цветы — много, целые охапки.

— Последний раз — это когда?

— Неделю назад. Мы не отправляли этот заказ, он сам за ним заехал на машине. Черная такая, внедорожник.

— А еще раньше когда он тут был?

— Где-то примерно в двадцатых числах мая. Заказал композицию, как раз сезонную. Нарциссы и гиацинты.

— Нарциссы… ясно. И тот заказ он просил отослать?

— Да, по этому адресу в Москву, наш водитель отвез.

— Тут у вас в базе данных значится гражданке Пеговой, да? А сама эта Пегова с ним, с Бойко, за цветами когда-нибудь приезжала?

— Она приезжала одна. С ним я ее не видела, — ответила Петровых.

— Значит, и она тоже была вашей клиенткой?

— Она никогда не платила, а клиенты ведь платят. — Марина Петровых сдвинула черные очки на лоб, выпрямилась. — Ей же все доставалось даром.

— То есть как даром?

— Даром. Со своих знакомых Андрей… Андрей Владимирович денег не берет.

— Пегова — знакомая Балмашова? — спросил Колосов.

— Да, — ответила Петровых.

Что-то в голосе ее изменилось.

— И часто она у вас бывала?

— Нечасто.

— Здесь или в Москве?

— И в Москве… Нет, чаще здесь, Андрей ведь… Андрей Владимирович в магазине почти не бывает. Он приезжает сюда работать… — На имени Балмашова она словно спотыкалась каждый раз. — Что вы все меня про нее расспрашиваете? Вот Андрей вернется, все скажет сам, если, конечно, захочет.

Колосов глянул на нее. М-да…

— Хорошо, тогда вопрос к вам. Скажите, пожалуйста, Марина Николаевна, вот наша сотрудница обращалась к вам по поводу консультации по цветам, найденным нами на месте убийства. Сейчас скажу, как они называются… — Колосов вытащил блокнот. — Кро… крокус и смилакс. Скажите, Бойко у вас их покупал вместе с остальными?

— Нет, там же один искусственный был, а мы искусственными не торгуем.

— Значит, эти самые крокус и смилакс вы ему не продавали?

— Нет. Лиана смилакс вообще используется только как декоративное средство.

— Откуда же они тогда там взялись? — наивно спросил Колосов. — Вот загадка. Точно это не ваша продукция?

— Нет, нет, уверяю вас, точно не наша.

— Меня как-то это удивляет: Бойко купил у вас целую охапку.

— Да он заказал тогда много, в основном розы.

— Роз у них полна машина была, это мы видели. Но эта чертова лиана… опять забыл, как ее…

— Смилакс, — терпеливо подсказала Петровых.

— Ну да, и этот желтый из пластика, словно кладбищенский…

— Живые крокусы давно отцвели, — усмехнулась Петровых. — Нигде вы сейчас их не найдете. Сезон у них начинается в феврале. А сейчас июнь.

— Отцвели, говорите, крокусы… Отцвели уж давно хризантемы в… — Колосов обернулся, оглядывая магазин. — А смилакс у вас есть?

— В оранжерее можно найти. У нас богатый выбор декоративных растений.

— Нетрудно будет показать? Хоть как выглядит.

— Пожалуйста, пойдемте.