– Да ничем не подтверждается, – фыркнул Али. – Командиры небольших подразделений знают своих бойцов в лицо. А еще на роже должна быть печать, что ты готов «мочить» неверных и умереть с именем Аллаха на устах. Но это разные, знаешь ли, вещи – я вот тоже хочу умереть с именем Аллаха на устах. Но в представлениях этих отморозков я – жалкий вероотступник, который достоин только смерти.

Через четверть часа они въехали в Халилу: ничем не примечательный городок, который пощадила война – во всяком случае разрушенные обстрелом здания в глаза не бросались. Но естественной разрухи хватало. Городок посреди пустыни явно не относился к разряду процветающих. На въезде в город работала заправка. Желающих пополнить запасы горючего не наблюдалось. В городе была единственная, какая-то бесконечная улочка. Вдоль нее тянулись светлые одно-двухэтажные строения с обветшалыми вывесками, с заваленными мусором тротуарами. Над мечетью развевался флаг – черное полотнище с белыми арабскими письменами. «Нет бога, кроме Аллаха. И пророк его Мухаммед». Вроде бы все правильно, любой из полутора миллиардов мусульман согласится с утверждением, но все же, все же… Вооруженные боевики на улице не попадались, но риск все равно огромный. Нервы были напряжены до предела.

В центре городка работал небольшой магазинчик – у входа стояла группа из нескольких женщин, с ног до головы закутанных в темные паранджи. Их лица закрывали сетки. Женщины пугливо отпрянули от тротуара, когда «секвойя» пропылила мимо.

– Вашим людям тут будет скучно, майор, – усмехнулся он. – Вино и сигареты не купить в принципе – только у подпольных дельцов, продажа и потребление караются смертной казнью. Могут на месте пристрелить, могут, для приличия, за угол завести. А то привяжут к джипу и будут таскать за собой по пустыне. А если нужна показательная казнь, то ночку пожить дадут, а утром на площади голову камнем размозжат. Девчонок тут найти нереально – это позволено только тем, кто воюет за идеалы ДАИШ. В заведении не посидеть, ни казино, ни боулинга, ни бильярда, под запретом даже футбол и прочие спортивные игры. Про шахматы и шашки, телевизор и Интернет даже молчу. Понятие «права человека» может вызвать только истерический смех…

– Скучновато, – согласился Олег. – Поневоле возникнет потребность взяться за оружие и кого-нибудь убить. А потом прикрыться нормами шариата и знаменем Аллаха.

– Несколько упрощенно, – хмыкнул сириец, – но молодец, схватываешь. Вот черт, да разрази тебя аллах…

Он резко ударил по тормозам, когда из примыкающего переулка выехал черный потрепанный пикап и перегородил проезд! Это был не пикап – пикапище! Огромный как троллейбус! Из кузова выпрыгнули четверо и взяли автоматы наизготовку. Все понятно, снова прошляпили! На этих парнях пробу было негде ставить! Бурый камуфляж, засученные рукава, как у эсэсовцев, один в бандане, другие в традиционных черных шапочках, бороды лопатами, автоматическое оружие. Двое были в темных очках, двое не скрывали лиц, хотя такие физиономии можно бы и скрыть! Командовал «парадом» высокий бандит, на целую голову выше остальных. Его грудь крест-накрест переплетали пулеметные ленты, а в мощной лапе с легкостью помещался ручной автомат с коробчатым магазином.

– Капитан, спалились… – зашипел Олег, хватаясь за автомат.

– Не трогай оружие, сиди… – буркнул Али, натягивая стояночный тормоз. – Ослеп, что ли, майор? Они уже целятся в нас, в сито превратят. Пусть проверяют, отбрешемся… Ладно, ты не будешь немым, какой ты, на хрен, немой, ты мой помощник с Украины, симпатизируешь идеалам, которые проповедует Аль-Багдади…

Трое действительно целились из автоматов. Рослый боевик с густыми бровями и изогнутым носом делал небрежные приглашающие пассы – выйти из машины и подойти с документами. Пришлось покинуть «секвойю» и направиться к ним. Эти несколько метров давались с неимоверным трудом, ноги не шли. В голове царила круговерть. Лица боевиков не выражали ничего хорошего. Они внимательно следили за чужаками – те, похоже, неплохо вмещались в прорезях прицелов. К Олегу подскочил невысокий жилистый парень в маске, проворно его обыскал. Проделал то же самое с Али, припустил к джипу. Он что-то прокричал, показывая на автомат, оставленный Олегом на сиденье. «Не криминал, – подумал Кравцов. – Если бы сигареты или виски…»

Али шуршал бумагами, совал рослому типу, что-то подобострастно бубнил по-турецки. Потом переходил на ломаный арабский, с него – на ломаный английский. Боевик небрежно полистал бумаги, которые мало его интересовали. Покосился на товарищей, на Олега, кинул мимолетный взгляд вдоль дороги. Немного поколебавшись, сунул фальшивые документы себе в карман. Это было недобрым знаком. Али побледнел, начал с удвоенной страстью что-то бормотать. Складывалось впечатление, что боевики ему в принципе верят, дело в другом. «Неужели в машине?» – сообразил Олег. – Почему бы нет? Нормальная машина, знатный «проходимец», и им же невдомек, что это «ведро» следует поить из бутылочки…»

Он лихорадочно соображал: что делать? Срываться и класть всю компанию – не хватает пока «суперспособностей». Двое держали их на прицеле, а рослый бандит подошел к худощавому подельнику, стали шептаться. Они оба периодически косились на «секвойю». Все понятно. Завезут подальше и там убьют, чтобы не светиться. «Турок» свой, сотрудничает с экстремистской группировкой в нефтяной области, за его убийство по головке не погладят. Но если концы в воду – кто будет разбираться? А машину – нашли, пустая стояла. О бое западнее Халилы, в котором фигурировала черная «секвойя», боевики, видимо, не знали.

Рослый хмуро уставился на Олега, что-то спросил.

– Браття, я свій, – глотая слова, забормотал Олег. – Що не так? Що відбува́ться? Я люблю Ісламську державу, я приїхав надати йому посильну допомогу з далекої України… Там всі поважають вас, розуміють ваш світогляд, повністю солідарні з вами в боротьбі з диктаторською нечестивою Росією… Я хочу бути в вашій країні, брати, проливати кров за Аллаха. Що не так?

Он нес какую-то сумбурную галиматью, дожидаясь удобного момента. Кто-то должен отвернуться, ослабить бдительность. А Али поддержит, возьмет на себя часть забот. Но эти люди были тертые калачи, они лишь загадочно ухмылялись, переглядывались. Рослый повернулся к пикапу, махнул рукой. Водитель, оставшийся за рулем, сдал машину назад, освобождая проезд. Один из боевиков схватил за шиворот Кравцова, другой – сирийца, пинками погнали к «секвойе». Затолкали на заднее сиденье, подперли боками. Оглянуться не успели, в них уже упирались стволы, скалились волчьи морды. Возмущался Али: мол, братья, что вы делаете, мы же за вас? – а в глазах уже поселялся злобный огонек. Четвертый боевик взгромоздился за руль, и машина помчалась дальше по улице. Шарахнулась женщина в длинной парандже, испуганно прижалась к стене дома.

Городок оборвался, улица перетекала в дорогу, убегающую в пустыню. За последними домами водитель повернул направо. Несколько минут внедорожник трясся по кочкам мимо гор мусора, проехал заросли кустарника и остановился у захламленного пруда. «В буквальном смысле концы в воду», – тоскливо подумал Олег. Машина остановилась у края небольшого обрыва. Пленников схватили, вытащили из машины. Эти черти вели себя на редкость грамотно – видно, случались в практике прецеденты. Одну лишь ошибку они допустили, причем серьезную: не связали руки своим жертвам. Их особо не развлекали разговорами, лишь рослый что-то равнодушно бросил Али, подтолкнул к обрыву. Другие сильные руки толкнули в спину Олега, а нога отвесила пинок. Он затормозил перед обрывом, обернулся. Нога скользнула по тяжелому камню, вросшему в грунт, вывернула его из лунки. Что за бред? Рослый что-то бросил подельникам, те отступили, опустили автоматы. Верзила вскинул пулемет, висящий на груди. Слабое дуновение воздуха – что-то свистнуло. Ну наконец-то, Олег уже устал ждать! Капитан Самери выбросил тонкое лезвие из рукава – оно покоилось в специальном вшитом кармашке, и верзила с пулеметом качнулся – он еще не успел оттянуть затвор. До синевы отточенное лезвие, без рукоятки, но с хвостовиком, полностью вошло в горло, перекрыв дыхательные пути. Рослый выхаркнул бурую массу, выронил пулемет. В глазах поселился ужас, он схватился за горло, начал судорожно нащупывать поразивший его предмет, а затем свалился ничком всей своей массой, затрясся в эффектной агонии. Носок ботинка уже нащупал тот самый килограммовый камень, швырнул его! Когда-то в юности Олег неплохо играл в футбол. Камень угодил в коленку молодому боевику в темных очках. Треснула кость. Он ахнул, повалился на поврежденную ногу. Двое оставшихся уже отпрыгивали, вскидывая автоматы. Поздно! На них навалились дружно, в прыжке, оттолкнувшись от обрыва. Били жестко, дробили кулаками скулы, разбивали носы, не чувствуя судороги в сведенных конечностях. Боковое зрение не дремало – противник под Олегом хрипел, теряя сознание, он уловил движение, бросил его – путь отдохнет последний раз в жизни – и кинулся на парня со сломанной коленкой. Тот пытался наставить автомат на мишень. Он двинул в постное «табло», выхватил из ножен боевика его же собственный нож и начал бить в живот. Тот еще не умер, он оставил его в покое, вернулся к первому, добивал размеренными ударами по лицу. Потом опомнился, отпрянул, оттащил зарвавшегося Али – тот тоже разминался над своим противником, как над боксерской грушей. С бороды террориста сочилась кровь, он что-то шамкал беззубым ртом.