Кроме Хиггса, схваченного Сэмом, Фрэджайл получила автомат и запасной магазин. Тело Хиггса казалось очень маленьким, а золотая маска, лежавшая неподалеку, – жалкой подделкой. Теперь она уже никому не нужна.

– Сэм, тебе посылка.

Фрэджайл подошла к Амелии и Сэму и передала ему капсулу с Лу.

– Присматривать за ребенком непросто. Возвращаю его тебе.

Сэм в замешательстве посмотрел на капсулу.

– Я хотела попросить Дедмэна приглядеть за ребенком, но он не смог прийти. После того как я отправила тебя сюда, Берег стал очень нестабильным, и я решила не рисковать. Мне ничего не оставалось, кроме как взять ребенка с собой. Я смогла переместиться вместе с ним, когда представила, что это не младенец, а снаряжение.

Сэм держал капсулу, и Лу засмеялся. Улыбнувшись ему в ответ, Фрэджайл открыла зонтик.

– Сэм, ты возвращаешься? Сейчас Берег стабилизировался. Куда тебя отправить?

– Не нужно. Хиральная связь подключена, поэтому моих способностей хватит, чтобы отправить нас двоих на восток, – прервала ее Амелия.

– Понятно. Это впечатляет! – Фрэджайл закрыла зонтик.

– Спасибо! Теперь мы справимся без твоих способностей. Используй их для блага «Фрэджайл Экспресс».

– Да, я соберу обломки вместе и восстановлю компанию. Но вас ведь не интересуют сломанные вещи, так что мы в расчете. Ничего личного, – попрощалась Фрэджайл, развернулась к Сэму спиной и закинула на плечо вместо зонтика автомат.

Сэм и Амелия пошли вдоль линии прибоя на восток. Фрэджайл послушала их удаляющиеся голоса, вздохнула и легко опустила автомат. Его дуло было направлено на Хиггса.

* * *

Мое первое детское воспоминание – потолок сумрачного убежища. Я был младенцем и наверняка плакал. Передо мной появилась большая ладонь, которая закрыла потолок.

Отец взял меня на руки, желая остановить плач. Он кричал мне что-то, но я не мог понять смысл его слов.

Он был моим отцом, но не биологическим. Когда я находился в утробе матери, умер мой настоящий отец, а вскоре после родов из-за инфекционной болезни скончалась и мать. Меня забрал к себе старший брат мамы, и я переехал из убежища кровных родителей в другое. Мой дядя стал моим отцом.

Он, наверное, неохотно взял на себя эту роль. Все мои воспоминания после того, как я стал достаточно взрослым, чтобы понимать, что происходит вокруг, – его ругань и побои. У меня не осталось теплых воспоминаний. Я был воспитан так, что считал убежище целой вселенной.

Я верил, что во всем мире есть только я и отец. Однажды я задал невинный вопрос, откуда появляются еда и вещи, но он не ответил не него, а избил меня. Впрочем, зародившееся сомнение не исчезло. Тайком я посмотрел на мониторы – на них отображался внешний мир. Я впервые увидел его и задал еще один вопрос, но отец снова избил меня.

Через некоторое время он объяснил мне, что за пределами убежища есть другой мир, однако он полон опасностей в виде темпорального дождя и Тварей, поэтому людям туда выходить ни в коем случае нельзя. Наверное, смерть моей матери от болезни усугубила его тревожность. Он истерично требовал не только не выходить во внешний мир, но и не касаться ничего, что приносят оттуда.

Ему приходилось воспитывать меня, рожденного его умершей сестрой, поэтому он по-своему выполнял этот долг и выражал любовь через побои и тычки. Со временем это утратило первоначальный смысл и превратилось в повседневный ритуал. Он бил меня, предупреждая, чтобы я не выходил наружу, и таким образом проявлял свою заботу. Я понял, что умру, если все будет продолжаться так. Даже если тело и будет двигаться, то моя душа точно погибнет.

Я придумал план побега из убежища, втайне от отца занимался подготовкой. Однако мой план был раскрыт. Отец, рыдая и крича, набросился на меня, перевернул шкаф и полки. Вся комната была в страшном беспорядке.

– Ты не понимаешь. – Он повалил меня и прижал к полу.

Взгляд затуманивался, я не мог дышать. Он сдавил мне шею.

Я отчаянно пытался сопротивляться: схватил нож, валявшийся на полу, и воткнул ему в шею. Его хватка ослабла, он накренился вбок и упал. Я снова видел перед собой потолок сумрачного убежища.

Я не смог сразу осознать, что натворил, и одну ночь провел в убежище вместе с трупом отца, но его нужно было утилизировать. Когда отец поведал про мир за пределами убежища, он также подробно рассказал про некроз и Тварей. Если оставить его тело, он превратиться в Тварь и, соприкоснувшись со мной, устроит выплеск пустоты.

От трупа начал исходить неприятный запах. Для кремации не было подходящего места, поэтому единственное, что мне пришло в голову, – оставить его где-нибудь подальше.

Я вытащил труп наружу и впервые соприкоснулся с внешним миром. Голые шершавые валуны и низкие травянистые заросли создавали на поверхности земли пестрый узор. Пики гор, видневшиеся вдалеке, скрывали хиральное облако.

От увиденного впервые пейзажа у меня закружилась голова, но нужно было отнести труп подальше от убежища. Пока я нес труп, бесчисленные частицы обволокли его дымкой. Начался некроз, и медлить уже было нельзя. Я решил оставить труп и бежать. В тот момент у меня возникло видение – мои руки, державшие труп, исчезли, как туман. Одновременно я почувствовал присутствие Твари, пришедшей с того света за трупом отца. Некоторое время эта способность сохранялась, и с ее помощью я смог в одиночку работать курьером.

Я понял, что трупы в стадии некроза давали мне силу. Когда способность ослабевала, я начал тайком убивать людей. Благодаря этому и смог выживать в одиночку.

Хиггс поднял голову, ища Фрэджайл, но ее нигде не было. Он остался один. Золотая маска, кипу Амелии, ББ – все это теперь не принадлежало ему. Все пропало, у него больше ничего не было. Не было и его силы, которая должна был привести человечество к вымиранию.

«Я думал, что все происходит по моей воле, но это было глупое заблуждение. Все оказалось просто обманом. Сейчас я это понимаю. Я теперь один на безлюдном Берегу. Нет никого, кто услышал бы мое бормотание. Я – Хиггс, божественная частица. Я – одинокое, ни с кем не связанное существо. Вот кто я на самом деле».

Питер Инглерт, оставшийся один, продолжал повторять эту исповедь, которая не закончится никогда.

Слышался похоронный марш. Скоро он вернется в свое физическое тело. На Берегу течение времени практически отсутствует, но временнˆое ограничение все равно есть. Ходом времени считается не хронологическая смена событий, а смена фаз. Каждое событие не исчезает навсегда, смываемое временем, а остается как часть своей фазы. Эти фазы и называют прошлым. Будущее является неопределенным, а человечество, находящееся в заложниках у времени, воспринимает только один вариант развития событий из мириад возможных.