Да. Она была замечательная.

А стены шоколадно-мармеладного, политого гудроном домика непрошибаемы.

* * *

Под конец собрания Валера узнал, что всех сотрудников клуба ждёт дополнительный трёхнедельный оплачиваемый отпуск – договаривайтесь со сменой и пишите заявления. А всем ликвидаторам катастрофы, желающим поправить пошатнувшееся здоровье, – путёвка в санаторий.

Валера с хмурым юмором подумал: а не попросить ли путёвку для Лили? Пусть избавится от перенесённого стресса она. Но, разумеется, не попросил.

* * *

И всё быстро вошло в привычную колею. Моментально, как ничего и не было. Валера внимательно просматривал местные газеты и новостные передачи. О чрезвычайном происшествии в парке если и говорилось, то нейтрально и без комментариев. Валера ловил себя на мысли: а хотелось бы ему, чтобы разразился скандал и жесточайшие санкции против не справившейся с управлением праздником гражданки Балованцевой и её дружины? Или не хотелось? Скорее нет, чем да. Нет – скорее да, чем нет. Да, конечно, нет, нет! Зачем?..

Да и сама ситуация ему уже не казалась такой страшной.

Правда, Валера заметил, что он избегает многолюдных мест и даже в местах малолюдных, типа магазинов, приглядывается: не мелькнёт ли рожа кого-нибудь из тех, кто так постыдно-панически вёл себя на празднике Масленицы? Ему, оказавшемуся столь очевидно на высоте, были особенно неприятны подобные обезумевшие бараны. Хорошо ещё, что он, в отличие от Доляновского и его соратников, мародёров не видел. А так бы вообще род людской, наверное, возненавидел.

Арина Балованцева в мародёров не верила. Сработавший на наивысшем профессиональном уровне начальник охраны лишил её возможности посмотреть на них, удалив из «опасной зоны» как можно раньше. Валера услышал, как она спорит со Счастьем и примкнувшими к нему официантками, которые в подробностях рассказывали ей, что и как именно происходило в битве за сувениры. Арина Леонидовна упорно выдумывала какие-то глупости, пытаясь оправдать свои любимые тёмные народные массы и понятно мотивировать их поведение. «Да, в основном люди не ангелы, но не надо их провоцировать, не надо создавать ситуации, в которых им придётся следовать своим не самым лучшим инстинктам! Это наша ошибка. Моя. Надо всё учесть, чтобы такое больше не повторилось», – твердила Арина Леонидовна. И продолжала не верить и не верить.

Наверное. Валера вновь стал видеть её редко.

Как, впрочем, и Лилю. С которой снова поссорился. Но опять не до логического завершения.

* * *

Хо – ну это ж надо! Валеру снарядили водителем. И кого везти – Арину Леонидовну! Да, Репник так и сказал: «Арину Леонидовну». Куда-то делись вдруг все водители, что ли? А, кстати, очень даже делись – вместе с уволенным Рябовым, как выяснилось, сбежавшим из парка, как только там началась заваруха, исчез водитель Мурлыкин. Вероятно, он был безжалостно удалён из штата по той же причине.

Ну ладно, дефицит водителей. А какие дела отвлекли Виктора Владимировича, который чаще всего самолично возил Арину Леонидовну на машине? Какие-то, значит, отвлекли, раз Валеру отправляют.

Сама великая Балованцева не водила – об этом узнал Валера ещё от тёти Розочки. Сказано это было с бабским одобрением, а Валера тогда подумал про не царское это дело.

А сейчас же он не знал, что и думать. Мозг как будто пожалел его, отключил все параллельные и отвлечённые мысли, оставив лишь рабочие.

Арина Леонидовна, оказывается, находилась не в клубе – за ней нужно было ехать по адресу. Валера получил этот адрес на бумажке, сверился с картой города, осмотрел машину. И отправился. Ему велели стоять поодаль, а когда Арине Леонидовне будет нужно, подъехать к крыльцу заведения. Она позвонит Валере на мобильный.

На мобильный – Арина Леонидовна, оказывается, знала его мобильный. А, ну да, он же его сообщал, когда документы оформляли. Так что теперь, с удовольствием подумал Валера, и он будет знать номер телефона Арины Леонидовны. Поэтому сможет ей звонить, когда захочет. Клёво...

Она позвонила – и сработало подавление номера. Не доверяет... От этой мысли Валере стало грустно. Он подкатил чуть ли не под самый козырёк здания, увидел, как Арина Леонидовна сходит по ступенькам, запахиваясь в широкий развевающийся плащ, выскочил, распахнул дверцу, барыня уселись.

Да, плащ. В середине марта стало совсем тепло и исчез снег. Видимо, зима, которую проводили так феерично, осталась довольна и задерживаться не стала.

Машина поехала к «Разноцветным педалям». И только спустя минут пять Валера сообразил: ведь он так и не узнал, что за заведение Арина Леонидовна посещала. А интересно. Ладно, решил Валера, он специально мимо проедет, посмотрит.

Возле городского рынка на дороге образовалась небольшая, но неприятная пробка. Чувствуя себя в обществе молчаливой хозяйки как-то глупо и грустно, Валера всё искал повод заговорить – хотя не оставлял мысли, что это, наверное, всё-таки нарушает субординацию. Повод не находился – и тогда Валера решился просто посмотреть на Арину Леонидовну.

А та, приставив к глазам лорнет из стекла и стали, высматривала что-то на улице. Валера тоже присмотрелся. Ох ты, гос-с-поди...

В салон влетел ветер – Арина Леонидовна опустила стекло.

– Вокализы.

– Что? – услышав произнесённое Ариной Леонидовной слово, Валера удивился и потому не понял, что и к чему.

– Она поёт вокализы.

Снова ничего не поняв, Валера без всякого стеснения (ведь он должен быть в курсе того, о чём ведёт речь начальство!) вытянулся в сторону окна Арины Леонидовны и тоже выглянул.

Мимо неглавного входа в рынок текла многолюдная толпа. Она бурлила и шумела, слышался рёв машин, продвигающихся в пробке. И сквозь всё это до уха Валеры долетели тонкие металлические звуки – такие нежные, что Валера почувствовал: горло у него сжалось и задрожало. Может, это, конечно, от того, что он выгнулся буквой «зю», стараясь удержать равновесие и не упасть на Арину Леонидовну. Но нет – это точно от уличных звуков. И к ним добавлялись звуки ещё, так что получалось «Диньк – а-а-а, а-а-а-а».

Валера её сразу увидел – на ступеньках у входа в рынок стояла задрипененькая тётенька. Именно на неё смотрела Арина Леонидовна. Тётенька держала в руке нечто треугольное-металлическое. Динькала по нему тонкой палочкой, треугольник чуть поворачивался, бросая в толпу солнечных зайчиков. Динькнет – и тянет нереальным голосом: а-а-а-а. На разные лады – так что получалась печальная жалостная мелодия. Вроде негромко тянула, а её голос прорезался через плотные городские звуки, точно тонкий острый ножик сквозь масло. Валеру с головы до ног пробрала жуть, он не выдержал, откинулся на сиденье и вцепился в руль. Как раз пробка малёк двинулась. Зачем, зачем чумичка в убогой потёртой шапке так пела, зачем с такой тоской отлетал от блестящего треугольничка этот диньк?..

Снова встали. Валера посмотрел в сторону рынка. Люди шмыгали мимо музыкальной побирушки. Как-то незаметно было, чтобы ей что-то давали за музыку.