Девочка обошла вдоль сосны, пиная каждую шишку, что встречалась ей на пути, затем нагнулась и сорвала травинку. Повертела ее в пальцах.

– Я бы не стала брать ее в рот, – сказала Ива, выныривая из тени.

У девочки упала челюсть. Травинка выскользнула из пальцев и плавно опустилась к ногам. Несколько долгих мгновений девочка таращила глаза, сглатывая на каждый вдох. Видимо, ей хотелось закричать, но страх лишил ее голоса. Когда же он отхлынул, вместо крика с губ сорвался тихий вопрос:

– Почему?

– Она ядовитая, – объяснила Ива. – Будешь три дня мучиться животом. Так мне сказал крестный.

Девочка снова сглотнула и отступила от упавшей травинки на пару шагов, будто та обратилась в гадюку. Глаза ее оставались огромными, в зрачках отражались желтые и рыжие листья.

– Ты кто?! Откуда ты взялась?!

Голос звучал хрипло, словно у нее пересохли язык и горло. В любую секунду она готова была дать стрекача. Но в то же время какая-то сила удерживала ее на месте.

– Я была за деревом, – сказала Ива, махнув рукой. Сказать по правде, она и сама была готова кинуться наутек. И не потому, что испугалась – не так, как если бы встретила лесное чудище или дикого зверя. Но она чувствовала себя смущенной, и растерянной, и глупой. Вышла из укрытия, поддавшись внезапному порыву, а теперь жалела об этом. Были слова, которые она хотела сказать, были вопросы, и все они вдруг прилипли к языку.

Девочка оглядела Иву с головы до пят. Нахмурила лоб… И вдруг подскочила на месте.

– Эй! Я тебя видела! Это ты следила за нами из кустов. Папа сказал, что это была ворона, но я…

– Ворон, – поправила Ива. – Черный ворон.

Но девочка либо не услышала ее, либо не предала этому значения.

– Ты леший? – спросила она. – Ты не похожа на лешего, если честно. Ты лесной эльф? Навка? У тебя есть спина?

Ива обернулась, сбитая с толку подобным напором.

– Есть, – призналась она. – Я не леший. Я…

– Ты что, здесь живешь? В лесу? – не унималась девочка.

– Ну да, – кивнула Ива. – В доме у Матушки.

– Мы уже три дня едем через лес и не видели ни одного человека! Мама говорит, это потому, что мы заблудились, но папа утверждает, что ничего подобного. Говорит, компас не умеет врать…

Она говорила так быстро, что Ива не поспевала за ее мыслями и словами. Но еще больше растерялась, когда девочка вдруг замолчала. Некоторое время они с опаской разглядывали друг друга, словно решая, что же делать дальше – бежать, драться или же что-то еще?

Девочка оказалась немного выше Ивы, лицо у нее было открытым и веселым, с ямочками на щеках. Сейчас она не улыбалась, но было видно, что делает она это часто. Светло-рыжие кудри распушились во все стороны, и в них запутались сосновые иголки. Тяжелые ботинки определенно были ей великоваты, как и вязаная кофта с такими длинными рукавами, что выглядывали только кончики пальцев. Подол светлой юбки испачкался и промок, по краю налипли мелкие листочки черники. Ива подумала, что подобный наряд совсем не годится для Большого Леса – не самый удобный, слишком светлый и заметный… И не убежишь, и не спрячешься. О чем подумала девочка, глядя на ее лоскутное пончо, осталось загадкой.

– Ты точно не леший? – спросила девочка. – Живой человек?

Ива протянула ей руку:

– Вот. Можешь потрогать.

Девочка коснулась ее ладони, но тут же отпрянула.

– Как тебя зовут? – спросила она.

– Ива.

– Как дерево, что ли?

– Ну да…

Девочка на секунду задумалась, затем кивнула.

– А я – Кати, – представилась она. – Кати Макабреску.

Взявшись за края кофты, девочка присела в реверансе. Некоторые из теней в доме так приседали при виде Матушки. Ива же запуталась – должна ли она теперь сделать ответный реверанс? А если она никогда прежде не делала реверансов?

– Вы приехали на Праздник? – спросила она.

Вопрос огорошил Кати, и она захлопала ресницами.

– На Праздник? Нет… Мы едем на юг, к морю. То есть мы ехали к морю, но папа сказал, что знает короткий путь. И теперь мы, похоже, заблудились. Что еще за Праздник?

– Ну, Праздник, – сказала Ива. – С сидром и танцами.

Она видела, что девочка ее не понимает, но не знала, как лучше объяснить. Неужели она ошиблась? Что, если эти люди приехали вовсе не из-за Праздника, а оказались здесь случайно?

– Кати! Кати! – послышался крик. – Ты где?! Куда ты запропастилась?

– Ой! – встрепенулась девочка. – Меня папа зовет. Вообще-то, он меня за водой послал…

Она взмахнула ведром. Если бы Доброзлая Повариха увидела такую грязную и закопченную посуду, она бы точно переменилась.

– Сейчас! – крикнула Кати и повернулась к Иве: – Пойдем, я познакомлю тебя с родителями. Мама обрадуется, когда узнает, что мы вовсе не заблудились. Твой дом далеко отсюда? Ты знаешь, как выехать из леса?

Ива замотала головой и попятилась. Следом пришла мысль, что выходить из леса – плохая идея. Как, впрочем, и знакомиться с родителями Кати.

– Нет. Не надо… Не говори им про меня!

Судя по выражению лица, Кати ждала такого ответа.

– Ага… – протянула девочка и хитро прищурилась. – Значит, все-таки навка? Я попала в сказку? Я знала! Знала, что когда-нибудь это случится!

Кати ушла, но взяла с Ивы обещание, что та дождется ее возвращения. Она отнесет воды и тут же назад – одна нога здесь, другая там. Взамен девочка пообещала ничего не говорить родителям. Это была честная сделка, и Ива надеялась, что Кати выполнит ее условия.

Ива осталась ждать на берегу лесного ручья. Болтая ногами, она сидела на бугристом корне, корявой аркой вздымавшимся над темной водой. Мимо проплывали разноцветные листья, кружась в невидимых водоворотах: настоящая флотилия, направляющаяся в неведомые земли. А если смотреть особым образом – полуприкрыв веки, пока глаза не начнут слезиться, то можно было разглядеть крошечных существ, полупрозрачных водяных человечков, по двое или по трое устроившихся на этих корабликах. Солнце клонилось к закату, рассыпав по воде золотые и алые блики; пестрый пескарь, не длиннее мизинца, устроился в тени под ногой у Ивы, сердито вращая глазами. Выше по течению громко плеснула лягушка.

– Фи-ить! – послышался свист за спиной.

Девочка тут же спрыгнула с корня. Ледяная вода обожгла ступни; стрела задрожала на натянутой тетиве.

В десяти шагах вверх по течению на мшистом камне сидел краснокожий мужчина и с осторожной улыбкой смотрел на девочку. Ива не слышала, как он вышел из леса, и оттого сильно разозлилась. Говорил же крестный: будь начеку! А она размечталась… Мужчина поднял открытую ладонь, показывая, что он без оружия. Но Ива все равно не опустила лук, лишь малость ослабила тетиву.