И пусть Венецианская республика официально не поставляла военную технику в Каир, но на берегах Средиземного моря, на Крите и Кипре — венецианских колониях по соседству с Африкой — находились торговцы, желающие отвезти в Александрию и продать арабам груз медных слитков. А также нуждавшиеся в деньгах моряки, ремесленники, оружейники, технические спецы и беглые каторжники, которых к 1505 году в Каире было немало. Распирающее арабский мир возмущение требовало решительных действий.

27 февраля 1505 года в Лиссабоне был выпущен очередной имперский указ:

«Всем причастным к Индийской кампании:

Мы, дом Мануэл, милостью Божией король Португалии и Алгарви, повелитель морей по сию и противную сторону Африки, Гвинеи, глава конкисты, навигации и коммерции в Эфиопии, Аравии, Персии и Индии, изволим объявить комендантам крепостей, возведенных нашим именем в Индии, судьям, факторам и капитанам об отправке новой эскадры. Постановляем, что лица, следующие в эскадре: дворяне, рыцари, сквайры, офицеры, кормчие, штурманы, мичманы, боцманы, матросы, солдаты, артиллеристы и прочие… поступают под начало капитан-майора дома Франсишку ди Алмейды, коему мы настоящим указом вверяем власть над всем флотом, армадой и колонией в Индии на три года».

При дворе не стихали споры сторонников и противников продолжения индийской эпопеи. Кораблекрушения со многими жертвами, упорное сопротивление заморина, расправа над факторией и гарнизоном в Каликуте, ревность соседей — европейских монархов — все это не прибавляло ей популярности. Кроме того, португальские крестоносцы по-прежнему предпочитали обогащаться в набегах на Марокко, являвшее собой куда более доступную жертву. Но к 1505 году король, при поддержке ближайшего окружения, окончательно поверил, что судьбой ему уготовано осуществлять индийский проект. Это было отражено в прокламации 27 февраля. Документ представлял новую стратегию, смелые, крайне амбициозные и широкие планы. Мануэл вознамерился подчинить Индию целиком, отправив туда значительные военные силы, и установить полный контроль над торговлей в Индийском океане. Время было выбрано не случайно. Зная от папы о скором приезде монаха Мауро с просьбами о защите Иерусалима, Мануэл хотел подсластить это неприятное для себя событие. Однако в целом обстановка складывалась весьма удачно: Италию сотрясала междоусобица, венецианцы были связаны компаниями против Османской империи, династия мамлюков в Египте переживала упадок, Испании досаждали соседи. В такой ситуации для Португалии открывались большие возможности. Мануэл также понимал, что расстояние не позволяет эффективно управлять заморскими колониями и является препятствием для осуществления его планов, и потому, при всей своей подозрительности и осторожности, он вынужден будет делегировать власть кому-нибудь из надежных людей.

Франсишку ди Алмейда

Выбор пал на дома Франсишку ди Алмейду, хотя вначале король планировал назначить командующим бывалого морехода Триштана да Кунью, но того поразила внезапная слепота — вероятно, вследствие авитаминоза. И хотя через некоторое время зрение восстановилось, этот случай был воспринят как знак свыше, и экспедицию возглавил Алмейда.

Франсишку ди Алмейда стал первым из аристократов, кому поручили командовать эскадрой. К своим 55 годам он имел обширный военный, дипломатический и морской опыт, а кроме того был наделен качествами, которые, по мысли Мануэла, отличали людей, достойных доверия в делах государственной важности. Алмейда был альтруист и одинокий вдовец, человек скрупулезно честный, презирающий роскошь, набожный и рассудительный. Многие, как братья Содре, стремились в Индию ради личного обогащения, но Алмейда был не из таких. Он ценил титулы больше, чем мешки с перцем и корицей, и знал толк в военном деле.

Алмейда не только командовал эскадрой. Мануэл присвоил ему также титул вице-короля, то есть право распоряжаться от своего имени. Более конкретные разъяснения последовали двумя неделями позже в руководстве из сотни с лишним страниц, исписанных убористым почерком. Руководство содержало 143 части с главами и подглавами и давало подробнейшие справки насчет действий в той или иной ситуации. При всех гигантских амбициях Мануэла ни одна мелочь не ускользала от его внимания.

Алмейде предписывалось, обогнув мыс Доброй Надежды, захватить побережье Суахили и хитростью овладеть портами Килва и Софала — где находился центр золототорговли. Португальцы прибывали якобы с дружескими намерениями, а затем неожиданно открывали огонь по городу, уничтожая и пленя мусульманских торговцев, а их имущество конфисковывали. Близ побережья надлежало возвести форты и взять под контроль источники золота, чтобы затем покупать в Индии пряности. Такова была война под маской мира. Выполнив миссию в Африке, эскадре надлежало без промедления следовать через Индийский океан, по пути возводя еще четыре форта: на острове Анджедива, где планировалось обустроить перевалочный пункт с продовольственной базой, и в дружественных городах Каннанор, Куилон и Кочин. Место для постройки следующего форта было определено много севернее, близ Красного моря и царства пресвитера Иоанна. Так Мануэл планировал окончательно задушить мусульманскую торговлю и дать понять индийцам, что «торговля возможна только с нами, и никем более». В этих же целях два корабля должны были постоянно патрулировать побережье Африки вплоть до мыса Горн.

Не осталась без внимания и проблема Каликута. С заморином — действующим либо наследником — следовало заключить мирный договор, при условии, что он согласится изгнать мусульман. А иначе — «война и полное уничтожение его имущества на море и на суше всеми доступными средствами».

Согласно стратегии короля, Алмейда, перекрыв Красное море, являлся в исламские города-государства Чаул, Камбей, Ормуз у Персидского залива и требовал ежегодной дани в португальскую казну, а также прекращения деловых отношений с арабскими купцами из Каира и берегов Красного моря, все суда которых следовало по пути задерживать. Место мусульман должны были занять португальские купцы, и регулярное курсирование их кораблей надлежало обеспечить Алмейде.

Но этим амбиции Мануэла не ограничивались. По его приказу новая эскадра «расширяла границы» за счет Цейлона, Китая, Малакки и прочих «не изведанных доселе земель». На новых землях, список которых был составлен заранее, возникали столбы — в знак принадлежности португальской короне. По сути, Алмейда имел свободу действий лишь в не предвиденных Руководством случаях, а иначе должен был действовать сообразно инструкциям. Мануэл никогда не посещал и не собирался посещать свои колонии, но Руководство ясно отражало его геополитические амбиции и имперский авторитаризм.

Португальская карта юга Африки 1502 г., побережье отмечено столбами