- Ну и иди к черту.

- Шрам.

- Я подрался, - сказал Макфрис после долгой паузы. - СРальфом, парнем с упаковки. Он подбил мне оба глаза и сказал, чтобы я убирался,не то он мне и руки переломает. В тот вечер я сказал Прис, что еду домой, ипредложил ей поехать со мной. Она сказала, что не может. Я сказал ей, что онапревратилась в рабыню своих пуговиц, и еще много всякого. Я и не знал, что вомне накопилось столько яду. Я сказал, что она паршивая стерва, которая не видитничего, кроме своей банковской книжки. Это было в ее квартире, и в первый размы остались одни - ее соседки ушли в кино. Я пытался затащить ее в постель, иона ударила меня в лицо ножом для разрезания писем. Ей прислали его какие-тодрузья из Англии. Она ударила меня, как будто я хотел ее изнасиловать. Какбудто я был больной и мог заразить ее. Понимаешь, Рэй?

- Да, - сказал Гэррети. Впереди у обочины стоял белыйтрейлер, и, когда они подошли ближе, лысый мужчина - видимо, владелец машины,начал снимать их кинокамерой. Пирсон, Абрахам и Йенсен одновременно сделалинепристойный жест, и Гэррети эта синхронность очень рассмешила.

- Я плакал, - сказал Макфрис. - Плакал, как ребенок. Я упална колени, целовал ее юбку и умолял простить меня. Кровь текла с моего лица напол, и это было действительно неприятно, Гэррети. Она убежала в ванную, и еевырвало. Она вернулась, принесла мне полотенце и сказала, что никогда больше нехочет меня видеть. Она тоже плакала и спрашивала, почему я так обидел ее.Понимаешь, Рэй, она разрезала мне лицо и спрашивала, почему я ее обидел.

- Да.

- Я так и ушел с полотенцем у лица. Мне наложили двенадцатьшвов, и вот конец истории про шрам. Ты доволен?

- Ты с тех пор ее не видел?

- Нет. И не хочу. Теперь она кажется мне очень далекой,очень маленькой. Она в самом деле была рассудительной. И жадной. Знаешь, всевидится на расстоянии. Еще вчера утром она очень много значила для меня. Атеперь она ничто. Я рассказал тебе это все, и мне даже не больно. Так что,наверное, это не имеет отношения к тому, почему я здесь. А ты?

- Что?

- Почему ты здесь?

- Не знаю, - его голос был механическим, как у куклы. Уродд'Алессио не видел мяча, который летел ему в лицо, и ему наложили швы. А раньше(или позже - у него уже все спуталось) он нечаянно ударил своего лучшего другастволом ружья. Джимми. Может, у него тоже остался шрам, как у Макфриса.

- Не знаешь, - сказал Макфрис. - Умираешь и не знаешь,почему?

- Когда умрешь, это уже неважно.

- Может быть, но ты сам должен это знать, Рэй.

- Что?

- Про себя. Ты в самом деле не знаешь этого? В самом деле?

"Отлично, парень, вот тебе вопрос - прямо вдесятку!"

Аллен Ладден

В час дня Гэррети опять подвел итоги.

Пройдено сто пятнадцать миль. Они были в 454 милях к северуот Олдтауна, в 125 милях от Огасты, столицы штата, в 150 от Фрипорта (илибольше... Он боялся, что от Огасты до Фрипорта дальше, чем двадцать пять миль),а это уже две трети расстояния до границы Нью-Хэмпшира. Похоже было, что онидойдут.

За девяносто минут никому не выписали пропуск. Они шли пооднообразным сосновым лесам, миля за милей, краем уха слушая приветствия. Ктупой боли в ногах Гэррети добавились острые уколы в левой икре.

Потом, ближе к полудню, когда жара достигла пика, ружьязаговорили опять. Парень по фамилии Тресслер, номер 92, получил солнечный удар,и его застрелили, когда он лежал без сознания. Другой участник вдруг упал вконвульсиях и бился на дороге, издавая непонятные звуки распухшим языком, покаего не нашла пуля. У Ааронсона, номер 1, обе ноги схватило судорогой, и он былзастрелен на белой линии, когда стоял, как статуя, подняв вверх напряженноелицо. А через пять минут еще один парень упал без сознания. "Так будет исо мной, - подумал Гэррети, обходя распластанное на асфальте тело. На лбу упарня, которого он не знал, блестели крупные бисеринки пота. - Так будет и сомной, я больше не могу, я не переживу этого".

Ударили ружья, и мальчишки, сидевшие под тентом возледороги, бешено зааплодировали.

- Хоть бы Майор появился, - сказал Бейкер. - Я хочу видетьМайора. - Что? - механически спросил Абрахам. Он сильно сдал в последние часы.

Глаза впали в глазницы. Лицо покрылось синеватой щетиной.

- Я наплюю ему в морду.

- Расслабься, - посоветовал Гэррети. С него уже сняли всетри предупреждения.

- Сам расслабься, - буркнул Бейкер. - Погляжу я на тебя.

- Зря ты так про Майора. Он ведь тебя не заставлял.

- Заставлял? Он убивает меня, вот и все!

- Это не...

- Заткнись, - сказал коротко Бейкер, и Гэррети послушался.Он почесал шею и взглянул на раскаленное добела небо. Его тень уродливымкарликом скорчилась у ног. - Прости, - сказал Бейкер. - Зря я кричал. Моиноги...

- Ладно, - сказал Гэррети.

- Это со всеми происходит. Может, это хуже всего.

- Знаете, что я хочу сделать? - спросил Пирсон.

- Наплевать в морду Майору, - предположил Гэррети. - Всехотят наплевать в морду Майору. Как только он приедет, мы набросимся на негои...

- Да нет, - Пирсон шагал, как человек в последней стадииопьянения.

Голова его едва не падала на плечо. - Майор тут ни при чем.Я хочу просто пойти в поле, лечь и закрыть глаза. Просто лежать средипшеницы...

- В Мэне нет пшеницы, - уточнил Гэррети. - Это просто трава.

- Ну, в траву. И читать стихи сам себе.

Гэррети порылся в поясе, нашел печенье и стал грызть его,запивая водой.

- Чувствую себя решетом, - пожаловался он. - Пью воду, ачерез две минуты она выступает у меня на коже.

Ружья грянули снова, и еще одно тело безжизненно рухнуло наасфальт. Сорок пять, - сказал Скрамм, подходя к ним. - Этак мы и до Портлендане дойдем.

- У тебя что-то с голосом, - заметил Пирсон с осторожнымоптимизмом. Похоже, я подхватил лихорадку, - жизнерадостно сказал Скрамм.

- Господи, как же ты идешь? - с благоговейным страхомспросил Абрахам.