— Что-то не так, малышка? — хрипло спросил он.

Она пожала плечами:

— Я думала, все это будет иначе…

— Как именно?

— Торжественно, нежно и романтично… А так… Однажды я видела на конюшне отца, как случали молодую кобылицу… Ее привязали за узду в узком стойле, так что деваться было некуда, а жеребец взгромоздился сзади и, сделав свое дело, побежал пастись на лугу. Не думала, что мой первый раз будет точно таким!

Пожалуй, впервые Дрейк ощутил себя столь оскорбленным. Единственная женщина, удостоившаяся чести побывать в его кровати, сравнивает его с жеребцом! Что бы она запела, если бы он взял ее на жестких нарах кубрика с толпящимися за дверью матросами, ждущими своей очереди? Первым порывом было немедленно выставить вон эту зарвавшуюся испанку. Но вспыхнувшая ярость мгновенно прошла. Самое ужасное заключалось в том, что в словах Абигайл была правда! А еще более ужасно, что он стыдился этой правды! И виной тому были зародившиеся в душе новые, неизвестные ранее чувства…

— Гм… Ты должна простить моряка, который большую часть жизни проводит вдали от женщин, — извиняющимся тоном произнес он. — Я не хотел, чтобы это было так грубо и быстро… Но…

— Но?

Он все же не смог удержаться от язвительности.

— Но должен сказать, что торжественности и нежности логичней ожидать после свадьбы, во время первой брачной ночи, а не от случайного знакомства с неизвестным…

— Почему же «с неизвестным»? — возразила девушка. — Тетушка рассказала, что ты Дракон — злейший враг Испании, которого все считают настоящим чудовищем…

— Зачем же ты пришла?!

— Потому и пришла. Наверное, хотела приручить чудовище, которого боятся все мои земляки…

— Гм… Но я первым открыл твои ворота… Как ты выйдешь замуж со сломанным замком?

— Ничего, у женщин много хитрых уловок против мужчин…

— Однако! Откуда у столь юной девушки такие познания?

— Не знаю… Впрочем, сейчас меня больше заботит другое…

— Что же?

— Брунильда! Она никогда не любила меня и еще в детстве измучила своими придирками! И сегодня из-за нашего невинного разговора упрекнула в недостойном поведении и сказала, что я позорю семью! А что будет, когда я приду утром, в разорванной одежде?! Она все поймет и не станет хранить в тайне! Такие слухи быстро разносятся, и свадьба вряд ли состоится… А после такого позора мне останется только наложить на себя руки… Возможно, я брошусь за борт еще до прихода в Лондон!

— Ну, ну… Что за глупые мысли? И почему они раньше не пришли тебе в голову?

— Я не знаю, что произошло. Словно какая-то сила руководила мной, я только подчинялась…

«Вот оно что!» — Френсис поднес к глазам перстень и впервые обратил внимание, что у льва странный профиль и остроконечные уши, похожие на человеческие… Вид у зверя был лукавый, а в камне играл тусклый огонь.

— Ладно, отдохни пока, я скоро вернусь!

Быстро одевшись, он вышел в кабинет и трижды дернул за веревку, проходящую сквозь переборку к колокольчику в соседней каюте. Потом открыл дверь и столкнулся нос к носу с взъерошенным Бобом Акулой. Тот был бос, в одной нижней рубахе с болтающимися тесемками на запястьях, но с пистолетом в одной руке и кинжалом в другой.

— Что случилось, капитан? — тревожно спросил он.

— Ничего особенного. Спустись в каюту первого яруса, где живет толстая тетка со своей племянницей…

— Той самой, что сейчас гостит в твоей спальне? — усмехнулся Акула, но Дрейк пропустил его слова мимо ушей.

— Выбрось ее за борт, только без шума.

У Боба Акулы отвисла челюсть.

— Что?! Кого выбросить за борт?!

— Тетку Брунильду! Что тут непонятного?

Акула растерянно потряс головой.

— Да нет, все понятно… Просто как-то неожиданно — девчонка лежит в твоей постели, а ее тетушку бросать за борт…

— Не твоего ума дело! Выполняй, потом сразу доложишь! И перестань за мной шпионить! Не суй нос в мою личную жизнь и в мою постель! — так грубо капитан обычно не разговаривал со своим верным соратником.

— Как скажешь, — обиженно пожав плечами, Акула исчез.

Френсис вернулся в свою спальню и наткнулся на выжидающий взгляд Абигайл.

— Что там? — тревожно спросила она. — Где ты был?

— Ничего. Не забывай, мне надо командовать кораблем! Давай лучше выпьем еще рому…

— Давай! — неожиданно согласилась девушка.

Опустошив очередной кубок, Дрейк вновь пошел на абордаж…

Утро наступило незаметно. Френсис очнулся от короткого сна, с силой провел ладонью по лицу, стряхивая давешнее опьянение и возвращаясь к сегодняшней реальности. Рядом, на смятой и окровавленной простыне, мирно посапывала голая девушка с распущенными волосами. Он все вспомнил.

«Где Акула?» — было первое, о чем подумал Френсис. Вышел в кабинет, дернул за веревку вызова, открыл дверь. Акула появился, как всегда, мгновенно. И как всегда, с оружием на изготовку.

— Ты выполнил мой приказ? — тихо спросил Дрейк.

— В точности. Сбросил с балкона без лишнего шума, — ответил тот.

— Почему не доложил сразу?

— Так у тебя перед каютой лев сидел огроменный! — Боб вытаращил глаза. Он нервно озирался по сторонам и явно был не в своей тарелке. — Голова выше моей, глаза горят… Я и не сунулся…

— Какой лев?! Ты, видно, перепил рому!

— Вот какой! Вот! — Боб попятился и указал пальцем вниз.

На палубе были отчетливо видны отпечатки огромных звериных лап. В лучах восходящего солнца они отливали красным и постепенно бледнели, будто высыхали. Через минуту от следов ничего не осталось.

— Примерещилось! — сухо сказал Дрейк и вернулся в каюту.

* * *

Известие о том, что тетушку Брунильду во время шторма смыло за борт, произвело на Абигайл удручающее впечатление. Дрейк думал, что она обрадуется, но девушка плакала и причитала: «Это все из-за меня! Из-за меня! Не надо было мне уходить и оставлять ее одну!»

Френсис не знал, чем ее успокоить, в его распоряжении было для этого только два лекарства: ром и постельные «абордажи». И оба он использовал в полной мере.

Тем временем родные берега приближались. У входа в территориальные воды Британии им наперерез вышел двадцатипушечный пограничный корвет под английским флагом и поднял на мачте желтый и красный шары — приказ лечь в дрейф под угрозой открытия огня. Это означало только одно: слухи об их «подвигах» дошли до властей, и их считают пиратами, со всеми вытекающими из этого последствиями.

В подзорную трубу Дрейк рассмотрел командира корвета — молодого офицера с волевым лицом и жесткой линией рта. Он был настроен решительно и явно собирался применить силу. Только силы у него было маловато…