Иван бесшумно повернулся к напарнику: Пахомов, затаив дыхание, не мигая, смотрел на открывшуюся перед ними живописную поляну. Несколько минут назад они с капитаном наконец-то вышли в глубокий тыл к немцам. Витя помнил обещание Старчака устроить немцам сюрприз и в глубине души очень гордился тем, что капитан выбрал в помощники именно его, курсанта Пахомова…

Не красотами осеннего леса любовались разведчики. Там, в низине, на неприметной лесной полянке, расположился немецкий бивуак. Несколько просторных палаток, тлеющий костерок с закопченным котелком, походный складной стол и такие же табуреты. На столе дымился блестящий кофейник, виднелись аккуратно сложенные на тарелке фрукты. Наполовину опорожненный хрустальный графин переливался рубиновыми гранями.

Противоположная сторона поляны спускалась к водоему. Лесное озеро было едва заметным: только когда пробегавшие по небу тучи разрывали свое серое полотно и скупой солнечный свет падал на мутную водную гладь, она начинала серебриться длинными неровными мазками, выдавая свое присутствие в этой глуши.

Присмотревшись внимательнее, разведчики заметили в прибрежных кустах сидящего в самодельном шезлонге немца. Он сидел к ним спиной и, похоже, удил рыбу, сосредоточенно глядя перед собой, не поворачиваясь и не меняя позы. Серая, наброшенная на плечи полевая шинель торчала в стороны острыми плечами и, ниспадая до земли, походила на кавказскую бурку. Над головой немца изредка поднималось сизое облачко – рыбак курил сигару.

Это была удача. Старчак оглядел в бинокль окрестности и довольно улыбнулся:

– Никого.

И действительно, ни палатки, ни заросли, окружающие поляну, не подавали признаков жизни. Было похоже, что располагавшееся в этом месте подразделение ушло на передовую, оставив одного человека для связи и охраны имущества.

Неожиданно немец обернулся и что-то негромко крикнул. Тут же, словно из-под земли, вырос пожилой фельдфебель, похоже, его денщик, и широкими неуклюжими шагами поспешил к столу. Рыбак пожелал принять очередную рюмочку.

– Будем брать, – прошептал Старчак и спрятал бинокль в футляр. Дальнейший план действий он объяснил Пахомову на пальцах.

Но в самый последний момент случилось непредвиденное. Только они поднялись из засады, стараясь не шуметь, как вдруг над головами послышался непонятный шум. Сначала это был далекий шелест, потом над лесом с устрашающим воем, пугая огненным опереньем, пронеслись многочисленные ракеты, пущенные с нашей стороны. В следующее мгновенье там, где они заметили стоянку вражеской техники, тишина разорвалась множеством ракетных ударов, слившихся в единый гул.

Взрывной волной пригнуло высокие деревья, обрамлявшие поляну, в воздух взметнулись тучи опавших листьев и сухих веток, вода в озере вздыбилась. Покатилась по земле сметенная со столика посуда, важный графин, подлетев, лопнул и растворился в ставшем в одночасье горячим воздухе.

Старчак и Пахомов различали, как взметнулись вверх красно-черные факелы разрывов, как в огне ракетной атаки один за другим начали корчиться немецкие бронетранспортеры и грузовые машины, как кинулись врассыпную испуганные люди, до конца не понимая, что происходит. Шквал огня, обрушившегося с неба, уничтожил под собой все живое, опрокинул и покорежил покрывший землю бронированной коростой вражеский металл. Смотреть на такое было страшно даже издалека, из-за спасительной стены леса, что говорить о тех, кто оказался в эпицентре атаки советских «катюш»!

Разведчики невольно затихли. Они видели, как выпрыгнул из шезлонга немец, как кинулся в ближайшие кусты и с головой укрылся там своей необъятной шинелью. Его денщик едва успел добежать до палатки и скрылся за ее пологом.

Медлить было нельзя. Еще не утих грохот обстрела, как Старчак и Пахомов стремительно кинулись в заросли и схватили едва живого от страха немецкого офицера. Тот безумно озирался вокруг, пытаясь понять, кто эти люди и откуда они взялись. В какой-то момент он даже потянулся к валявшемуся неподалеку карабину, но Пахомов отвесил немцу такую смачную оплеуху, что тот моментально обмяк и перестал сопротивляться.

Старчак метнулся к палатке и выволок оттуда фельдфебеля. На его бледном лице блуждала угодливая улыбка, а в округлившихся глазах еще плясали отблески недавних смертоносных разрывов.

– Лучше двое, чем ни одного, – шутил капитан, когда они поспешно гнали «языков» сквозь заросли в сторону наших позиций.

На КП генерал-майора Смирнова их давно ждали. Офицеры связи внимательно просматривали в бинокли прибрежную полосу. Несколько раз, когда казалось, что от дальнего берега кто-то пытается подать условный сигнал, посылали туда вестовых. Но каждый раз бойцы возвращались ни с чем – оказывалось, что это немцы пытались выманить наших на открытое пространство.

Наконец, ближе к вечеру с КП заметили, как по едва просматривавшейся ложбинке, не занятой гитлеровцами, в сторону реки осторожно направляется группа из четырех человек. Присмотревшись, различили, что двое из них – наши разведчики. Тотчас же с передней линии открыли отвлекающий огонь из стрелкового оружия; немцы, не разобравшись, в чем дело, ответили несколькими нестройными минометными залпами. В это время группа с помощью посланного навстречу отделения курсантов удачно переправилась на нашу сторону и предстала перед командованием.

Немецкий офицер, мокрый с головы до ног, мелко трясся не то от холода, не то от страха, внимательно следил за движениями генерала Смирнова, словно боялся упустить что-то для себя важное. Похоже, он так и не оправился от того ужаса, стараясь во второй раз быть начеку.

Денщик мрачно молчал, понимая, что ничего хорошего от его нынешнего положения ждать не стоит. Кажется, он точно знал, что такое плен, возможно, уже бывал в похожей ситуации ранее. На его лице была заметна придурковатая улыбка случайно пойманного хулигана.

Василий Андреевич внимательно просмотрел документы пленных и отдал их стоявшему рядом полковнику Стрельбицкому:

– Кто будет переводить?

Все знали, что штатного переводчика накануне сильно зацепило осколком, и его еще прошлым вечером отправили в тыловой госпиталь.

– Есть у меня на примете один курсант. – Полковник повернулся к посыльному и вполголоса отдал приказание.

Через несколько минут в блиндаж явился курсант Васильков.

– Разрешите, товарищ генерал-майор? – Его обычно веселое лицо, утяжеленное круглыми очками, на этот раз выражало серьезную озабоченность. – Курсант Васильков по вашему приказанию прибыл!

– Проходи. – Генерал Смирнов окинул его внимательным взглядом. – Немецкий знаешь?

– Так точно. В школе отличником был.

– Будешь переводить.

Начали с денщика. Обрадованный возможностью выторговать себе жизнь фельдфебель затараторил так, что Василькову пришлось несколько раз переспрашивать и уточнять то, что он слышал. Денщик был явно раздосадован, что его плохо понимают, ему казалось, чем больше и быстрее он выпалит, тем ценнее будут его сведения, тем выше будут его шансы на спасение.