— Что значит не драматизируй?! Ты вообще…

Он перебил ее самым бесцеремонным образом

— Он просто не понравился тебе, не повелся на Ольгу-бюрократа и не стал делать то, что ты хочешь. Вот ты и бесишься!

Ольга даже замерла на секунду, ошалев от брошенных в ее сторону обвинений. Что такого она велела этому примату, что он взял и поджал губки, встав в непримиримую позу? Она ничего не требовала, хотя могла бы заявиться в полицию и страховую с записями видео регистратора, настучав на него и потребовав ремонта машины. Да, что там! Багдасарова запросто могла позвонить Ратникову и просто пожаловаться на беспредел его подчиненного! Вот только не захотела. Это был пустяк на фоне всего свалившегося на нее.

— Мне кажется или мы говорим о тебе?

Это Золотареву не нравится его тон и то, что она не ведется на его обаяние. Артем бесится с того, что выполняет ее просьбы и требования — законы и правила ее дома.

— Это, между прочим, ты целую неделю бегал от меня как ошпаренный, — закончила она список ответных претензий, которые до этого и не были таковыми, — стоило мне раз кольнуть тебя правдой!

На этот раз Артём ничего не ответил ей, открыл рот, чтобы возразить, да так и захлопнул его, лязгнув зубами, после чего вылетел вон, напоследок с чувством приложившись входной дверью.

— Что-то дофига придурков на мою голову в последнее время, — проговорила она, поднимая играющегося погремушками Макара. — Один ты у меня нормальный, все делаешь так как надо.

Ольга уже успела усесться в кресло и даже скормить сыну половину содержимого бутылки, как смартфон, лежащий на тумбочке с детскими принадлежностями, пискнул, прислав сообщение от истеричного юриста.

— Подумай, что могли хотеть от тебя эти отморозки, это первое, — Багдасарова даже усмехнулась, прочитав послание новоявленного учителя танцев, задавшему такт в текстовых сообщениях, — второе, подумай куда можно податься, не зацепив при этом родственников, третье, самое главное, постарайся не выходить из дома сегодня.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Ольга Багдасарова практически сразу же согласилась со всеми требованиями Золотарева, хоть и не знала, что думать о втором, и третьей просьбой этого небольшого списка.

Лишь вечером, когда на улицу спустилась ночь, Ольга решилась погулять с Макаром, прокатившись вместе с ним на автомобиле, вспомнив одно важное обстоятельство.

— Привет, — Оля начала надиктовывать сообщение для Артема, перестав разговаривать с ребенком, заметив, что сын стал погружаться в дрему, — я, кажется, догадываюсь в чем причина визита депутатских помощников, но не могу утверждать наверняка.

Шум колес и мерное покачивание авто успокаивало ребенка. Дмитровское шоссе, чем дальше, тем больше хвастало отсутствием смога и наличием свежего воздуха. Был еще и третий важный аргумент почему она вдруг решилась пойти против разумных предосторожностей адвоката.

— Приеду домой и скажу точно. Короче, когда Денис менял форму юридического лица, я предложила ему оформить на меня доверенность и прописать этот момент в уставных документах, на то случай, если с ним вдруг случится что-то и нужен будет кто-то, кто сможет исполнять обязанности директора.

Ольга даже замолчала на мгновение, вспоминая все что подписывала когда-то. У нее была хорошая память на документы, но стоило перестраховаться и пересмотреть их дома.

— Он тогда посмеялся над этим, и я повторюсь, что не уверена, что он пошел на это, ну, а вдруг?

— Я тут тоже поразмыслил и пришел к выводу, что ребятки просто решили простимулировать Карпова.

Золотарев перезвонил, хмыкнул и ответил ей в своей обычной спокойной манере, словно ничего не случилось, но что-то (паузы между словами, наверное) подсказали Оле, что он все еще обижается.

— Они ведь не в курсе, что вы разводитесь, знают только, что Карпов пропал в неизвестном направлении, верно предполагая, что ты продолжаешь держать с ним связь.

Ольга кивнула, глядя то на приборную доску, то на дорогу, то на окончательно провалившегося в сон ребенка.

— Так, что думай куда можно податься до тех пор, пока решается вопрос с разводом и просмотри документы, когда приедешь… Погоди! Что значит, когда будешь дома? Я тебя о чем просил?! О чем, мать твою, я просил тебя?!

— Артем, все нормально, — Багдасарова только порадовалась тому, что «смылась» из столицы.

Ей только не хватало головомойки и очередного позднего визита.

— Я уже почти приехала и скоро буду на территории крепости Вишневецких.

Она могла быть уверенной в том, что дома у Лиры им с Макаром не будет угрожать никакая опасность. Это не было задумкой, просто тело и подсознание сделали все за нее — руки выкручивали руль, опускали и поднимали рычаги, ноги нажимали отпускали педали.

— Что ты забыла там?!

— Спокойно, Золотарев, — проговорила Ольга, досадливо поморщившись его собственническому тону. — Хочу познакомить Лирку с сыном и быть может переночую у нее.

Она взглянула в сторону захваченной детской сумки со всевозможными детскими вещичками и закусила губу… Спонтанно сказанная ложь (все только бы избежать головомойки) заставляет ее заехать в супермаркет или напрячь домочадцев Лирки.

— Она ведь совсем плоха.

— В последний раз, когда я была у нее, мы очень даже неплохо поболтали.

Ольга только порадовалась тому, что они поменяли тему.

— Да? — в голосе Артема прозвучала досада, смешанная с удивлением. — Когда я навещал ее месяц тому назад она смотрела на меня с таким ужасом, словно призрака увидела.

Она понимала его теперешнее недоумение. Сама оказалась в такой ситуации.

— Останусь. Не думаю, что выгонят с ребенком на ночь. Алина Станиславовна никогда не пойдет на это.

Артем и Оля хмыкнули более чем наверняка подумав об одном: о том, какой заморочистой на общественном мнении была мать Лиры. Она не выгонит Багдасарову не потому, что мыслит категориями вот это гуманно, а это бесчеловечно, а только лишь потому, что побоится того, что скажут люди. Как только погибли родители, Оля стала нежеланным гостем в их доме, но все прекратилось после того, как кто-то взял и распространил слухи о том, что Алина Станиславовна дружит не просто так, а по интересам и в случае чего выкинет человека из круга общения вне зависимости от того сколько ему лет — двенадцать или тридцать. Все бы ничего, но у влиятельных людей тоже были дети и они умели делать выводы, идущие куда дальше «вот ведь стерва!»