— Мы с тобой друзья тысячу лет.

Ольга, чтобы прекратить беспредел юриста, пересела на пол и оглянулась на делано недовольного Золотарева, смотрящего в ее сторону невероятно яркими глазами. Она еще не видела его таким.

— Забыл?

Дорогой и модный адвокат столицы пересел на пол, мало заботясь о своем не менее дорогом костюме, подтянул к ней и даже положил шершавый подбородок ей на плечо.

— Дядька Артем забыл обо всем и теперь чудит! — говорила она, глядя на насупившегося сына.

На этом сюрпризы от Золотарева не закончились.

— Может на годовщину нашей дружбы стоит попробовать начать что-то серьезное?

Она не думала, что это хорошая идея заводить новые отношения, не закончив старые и откровенно говоря, понимала, что на данный момент не нуждается в них. Совсем.

— Ты как-то по-особому стала влиять на меня, — проговорил он тихо, даже едва слышно сквозь шум льющейся воды. — Думал, что все дело в голосе.

— Голосе?

Багдасарова ожидала услышать всякое, но не это. Голос?! Он серьезно?!

— Ты стала чертовски мила и дьявольски сексуальна стоило в твоей жизни появиться карапузу.

— В самом деле? — Ольга даже хохотнула в ответ на это, решая стоит ли ей обижаться на этот странный комплимент.

— Да, — согласился Золотарев.

— О! Артем! — она оглянулась на него не в силах сдержать развеселой улыбки. — Что с тобой станет, если ты вдруг заглянешь в детский сад?

Артем был умен, мил, чертовски обаятелен, красив, но Ольга всегда считала его другом, максимум старшим братом, ведь они почти что выросли вместе. С седьмого класса он, Ольга и Лира были в одной связке, поступили в один институт и держали связь, не потерявшись после долгих лет карьерного становления, житья-бытья за бугром и даже превозмогли запрет на общение ее второй половины.

— Оль, мне, как семейному адвокату приходится общаться с мамашами даже больше, чем хотелось бы!

Удивительно, но теперь выходило, что Карпов был прав в своей ревности и категоричности. Только Ольга все равно продолжала теряться в догадках. Раньше симпатий Артема она не замечала.

— Я — эгоистка, Золотарев, — проговорила она, водя струями воды по темной макушке Макара. — Не хочу, однажды психанув потерять и друга, и любимого мужчину.

— Может этого не произойдет?

Артем только вздохнул в ответ, да попытался прижать ее к себе покрепче, но был облит водой с лейки, фыркнул и даже поднялся, но не ушел и даже не рассвирепел.

— Куда ты мне предлагаешь уехать? — она попыталась сменить тему, вернув мысли мужчины к чему-то менее романтичному.

В Ольгу полетел пиджак. Она даже губу прикусила, осознав, что конфронтации не избежать, если тот вдруг начнет щеголять по дому в трусах, но все закончилось лишь темным верхом.

— У меня ни дачи, ни загородного дома.

— К родственникам?

— Это не самая чудесная идея по двум причинам.

— Каким? — Артем закрыл крышку унитаза, усевшись на него. — Не сделаешь этого даже ради него?

— Золотарев, ты не понимаешь, — проговорила Ольга, почувствовав, как сжалось сердце от одной только мысли, что кто-то может хотя бы только словом обидеть ее малыша.

Во-первых, Ольга не решилась бы подставлять родню под удар, пугать артистами из цирка уродов (а как еще было назвать те рожи?), а второе, ехать к ним и просить о помощи означало перечеркнуть все свои прошлые достижения — попрать душевное равновесие, гордость и что хуже всего — подставить под удар Макара.

— Она обязательно ткнет мне неправильно сделанным выбором, вспомнит родителей и начнет приплетать к этому Бога, — проговорила Ольга, стараясь на вспоминать последние встречи с тяжелым для нее человеком, — если я все же решусь на это, то готовься к тому, чтобы защищать меня в суде.

— Ты не на столько жестокая, не сгущай краски.

— Артем, ты просто не знаешь тех людей.

— Багдасарова, я видел тебя, какой ты была в школе и очень даже представляю это.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Ольга выключила воду, поднялась с колен и, забрав с сушилки полотенце… Поменяла его. Оно было мокрым и кажется, что насквозь.

— У тебя есть Макар теперь. Даже твоя тетка растает.

Она не хотела говорить о Карине. Блистательная и яркая артистка цирка, оказалась, невыносимый, деспотичной и удушающей стоило цифрам в паспорте перевалить за сорок пять.

— Они не вернутся больше, — проговорила Ольга, не ощущая за этими словами полной уверенности. — Увидели, что тут другой мужик и поняли, что Карпов обманул их.

Она все-таки передала Макара в руки Артема, вытираясь и забрасывая мокрые вещи в стиральную машинку. К ее неуверенности вдруг добавилась какая-то тревога, чистая и незамутненная страхом из-за визита отморозков. Показалось ей, что она что-то упустила и даже то, что ее как будто бы ведут куда-то, словно козу на веревке.

— Оль, они уже в курсе, что Карпов с твоей легкой руки чалится в СИЗО.

Тревожное состояние не продлилось долго стоило взглянуть на двух мужчин, рассматривающих друг друга. Ее малыш и Золотарев смотрели друг на друга с каким-то изучающим интересом, а потом Макар поднял крик, принявшись тянуться к ней.

— Его вроде бы отпустили?

Ольга забрала к себе Макара, но не стала трясти его, поднимая то вверх, то вниз, а просто прижала к себе, принявшись гладить по спинке.

— Твой Ратников отпустил его на время, дал подписать бумаги на усыновление и почувствовать вкус свободы, — Золотарев расстегнул верхние пуговицы рубашки, — а после его запаковали прямо на тротуаре.

Золотарев улыбался мрачной улыбкой, говоря все это. Он был в курсе того, как она кинула Дениса, но в том не было никакой мистики ведь Оля сама рассказала ему об этом.

— Ты не говорил мне об этом.

Артем продолжал смотреть на нее масляным взором. Багдасарова взглянула на Макара, после чего отвернулась от адвоката и ушла на кухню. Терпеть плотоядные взгляды друга не было никаких сил главным образом потому что Ольга ощущала смущение, раздражение и тревогу одновременно — нашел время, право слово!