– Она находилась здесь, – заявил он, показав на ограждающую стенку высотой чуть выше колена.

Маша подбежала к указанному месту, перегнулась через край и не смогла сдержать эмоции:

– Ох, ни фига себе!

Защелкал фотоаппарат.

– Осторожно! – забеспокоился эксперт.

Маша выпрямилась и с лукавым видом тряхнула дредами.

– Ты волнуешься за мою жизнь, Головастик?

Она употребляла это прозвище, когда была особенно расположена к парню. Миша не обижался.

– Меня больше волнует улика. Ты можешь ее уничтожить. Отойди. – Эксперт установил на парапете кейс криминалиста и открыл крышку.

– Какая еще улика?

– Вчера я ознакомился с отчетом патологоанатома. И кое-что меня заинтересовало. – Эксперт извлек большую лупу, оценил ее прозрачность и высунул голову за край стены.

– Что именно тебя заинтересовало?

Миша не отвечал. Это был один из тех моментов, который поднимал его авторитет в глазах девушки.

– Ты можешь объяснить? – не терпелось узнать журналистке. – Нашел что-нибудь?

– Нашел. – Миша победно улыбнулся, убрал лупу и натянул латексные перчатки.

– Где?

– Дай твою камеру.

– Я сама сниму. Показывай.

– Газетный репортаж и уголовное дело – две большие разницы, Маша. – Устинов бесцеремонно забрал у девушки фотоаппарат. – Для вас главное – эффект, а для нас – точность.

Он несколько раз сфотографировал стену здания с разным фокусным расстоянием.

– Я ничего не вижу! – злилась журналистка, пытаясь заглянуть сбоку.

Миша достал из кейса нож и пластиковый пакетик.

– А теперь держи меня. – Эксперт встал у края крыши, готовясь нагнуться вниз.

– Как?

– Присядь и обхвати мои ноги.

Девушка выполнила его команду. Ее нос уткнулся в ягодицы старшего лейтенанта юстиции.

– Держи крепко!

– Если ты пустишь газы, я за себя не ручаюсь.

Миша наклонился. Журналистка слышала, как лезвие ножа скоблит по бетонной стене. Через минуту эксперт гордо продемонстрировал ей пакетик с каким-то содержимым.

– Что это значит? – Девушка пыталась рассмотреть пакетик.

– Это значит, что твое название статьи – «Крыша самоубийц» – никуда не годится.

– Не тебе меня учить, зазнайка!

– Теперь я уверен: здесь произошло не самоубийство, а убийство!

36

В заброшенной оранжерее ботанического сада МГУ в исправном состоянии находилась лишь комната в северном торце вытянутой конструкции. Там не было окон, толстые стены были сложены из пористых кирпичей, чтобы можно было поддерживать одинаковую температуру зимой и летом. Когда-то здесь в специальных условиях хранили семена цветов и овощей. Потом семена переместили в подземное хранилище, и опустевшее помещение приспособил для личных нужд аспирант-ботаник Олег Дерябин. Тут под нарастающий скрип кровати с панцирной сеткой проходила кульминация его свиданий со Стелой Сосеску.

Сейчас на старом матрасе лежала Лиза Малышко. Ее запястья и лодыжки были примотаны веревками к металлической кровати. А тот, кто ее связал, дремал на стуле, прислонившись к стене.

Игорь Васильевич Гребенкин дернулся из-за неспокойного сновидения и разлепил веки. В темноте ему показалось, что кровать пуста. Он метнулся к двери, но, когда распахнул ее, дневной свет выхватил беспомощный силуэт заснувшей на кровати пленницы.

Гребенкин потянулся и вышел на свет. За разбитыми стеклянными стенами оранжереи росли старые яблони. Скоро их ветки оживут, оденутся в листву, а там уж недолго ждать и россыпи нежных цветов, которые украсят деревья узорчатыми шалями.

Как на фотографии его погибшей дочери.

Игорь Васильевич помочился на старую грядку. Девка тоже, наверное, захочет облегчиться, подумалось ему. И тут же доброе намерение перечеркнула молния злости – да пусть обделается, сука!

Вчера ночью он пытался выпытать у Лизы правду. Катя не могла сама броситься с крыши. Это подтвердил и сутенер. Дочь говорила о сюрпризе. Ее глаза предвещали некое чудо, а не тот ужас, который он увидел!

Гребенкин готов был добыть правду у подружки дочери любым способом. Он даже бил девушку, но темнота не позволяла увидеть ее глаза. А без этого не понять – лжет шлюха или начала «колоться». Поэтому дальнейшую экзекуцию Гребенкин отложил до утра. Девчонка уже убедилась в его решимости, и теперь разговор пойдет быстрее.

Игорь Васильевич вернулся в комнату. Проснувшаяся Лиза Малышко затравленным взглядом следила за его приближением.

– Мне надо в туалет, – произнесла она.

– А мне надо узнать правду. – Гребенкин сел на кровать и правой рукой вцепился девушке в горло. – Ты была с Катей на крыше? Была?

– Да, – прохрипела Лиза.

– Что там произошло? Говори, сука!

Девушка задергалась, но из-за коротких веревок могла только извиваться. В порыве злости Гребенкин навалился на пленницу и двумя руками сжал ей горло. Лиза выгнулась, беспомощно разинула рот и выпучила глаза. Мучитель выждал полминуты и разжал пальцы. Лиза захлебнулась мучительным кашлем.

– Поняла, что будет, если соврешь?

Гребенкин достал пистолет и вдавил ствол в грудь девушки.

– А теперь отвечай. Кто убил Катю? Если не скажешь, я убью тебя. Считаю до трех. Раз, два…

– Ее никто не убивал.

– Ты издеваешься? – Гребенкин ударил Лизу в лицо. – Попробуем еще раз. Последний. Кто убил мою дочь? Раз, два…

– Она жива! – крикнула девушка.

Лицо мучителя оскалилось, рука напряглась, палец, лежавший на курке, слегка согнулся. Гребенкин поднял пистолет и сунул его Лизе под нос.

– Я буду убивать тебя медленно. Это травматический пистолет, но пули в нем настоящие. Сначала я выстрелю тебе в живот. Это очень больно. Потом в грудь. Твои мучения продолжатся. А если ты не заговоришь, я пущу пулю тебе в глаз. Это и будет мой счет. – Гребенкин по очереди направил пистолет в указанные точки на теле девушки. – Раз. Два. Три.

– Я признаюсь, я во всем признаюсь! – зашептала испуганная Лиза.

– Кто толкнул Катю с крыши? Начинаю счет. Раз!

– Я! Это сделала я!

Взгляд Гребенкина затуманился. Он сжал веки и затряс головой. Вот и все. Он добился своего – узнал, кто убийца. Дальше дело за малым – нужно покарать преступницу.

Когда мужчина вновь посмотрел на пленницу, Лиза увидела в его глазах мертвый холод.

Теперь Гребенкин говорил тихо:

– Поступим по справедливости. Катя умерла быстро. Ты тоже умрешь быстро. – Он направил ствол пистолета девушке в глаз.