На девятнадцатый день Фура и Сурт отрабатывали двойную вакуумную смену. Страмбли и Прозор вышли наружу, чтобы присоединиться к ним на время четвертой вахты, а мы с Тиндуфом были внутри. К концу третьей вахты мы покончили со всеми делами, заварили чай, сыграли в карты, потолковали о такелаже и парусах, и я вытерпела больше песен Тиндуфа, со словами и без, чем можно требовать от любого здравомыслящего существа. Корабль слегка вздрогнул, что с ним время от времени случалось, и на одной из статусных консолей в камбузе загорелся янтарный огонек. Тиндуф покачал головой, скорее с легким раздражением, чем с досадой, – эта встряска и индикатор состояния говорили об общей неисправности в одной из цепей, питающих ионный двигатель.

– Я скоренько, – сказал он, как будто мы рисковали заскучать друг без друга.

– Ладно, Тиндуф, я все равно хотела кое-что посмотреть в «Книге миров». Как закончу, пойду спать – я устаю, когда не работаю.

– Если хочешь, возьми мою книжку, – любезно предложил Тиндуф.

– Спасибо, в рубке есть копия, и я хорошо разбираюсь в том издании.

– Как вам будет угодно, мисс Адрана.

Тиндуф взял свою глиняную трубку и, оттолкнувшись, двинулся в сторону кормы. Я ждала, пока не убедилась, что он не вернется раньше срока. Из всех звуков слышался лишь топот магнитных ботинок по наружной стороне корпуса, где остальные четверо продолжали трудиться.

Я отправилась в рубку управления и пару минут провозилась там, изучая приборы и экраны, а также Стеклянную Армиллу, – я восхищалась ею, как любой хрупкой и драгоценной вещью. Впрочем, на самом деле я набиралась храбрости, чтобы войти в каюту Фуры. Но прежде чем сделать это, подошла к одной из прикованных цепями полок и взяла «Книгу миров», чтобы притвориться, будто читаю ее, если Тиндуф неожиданно вернется.

Более того: я действительно пролистала до статьи о Колесе Стриззарди:

* * *

Колесный мир в тридцать седьмой процессии. Четыре спицы, фиксированная ступица и оборудованные причалы как в центре, так и на ободе. Длина окружности составляет девятнадцать лиг, все доступное пространство имеет атмосферу и удобные условия проживания. Единственный населенный пункт – Порт Бесконечный, непрерывное узкое поселение, растянувшееся по всему ободу и в настоящее время вмещающее триста сорок тысяч жителей. Некогда довольно процветающее, ныне Колесо Стриззарди переживает менее бурные времена, и потенциальным посетителям следует…

* * *

Именно то захолустье, которое нам обещали. Я захлопнула книгу с такой силой, что поднялось облачко пыли. Продолжая сжимать ее в руке, покрывая обложку темными пятнами пота с ладони, я направилась к двери, которая вела в смежную каюту Фуры. Я никогда не видела эту каюту запертой, и если бы у моей сестры вдруг появилась такая привычка, это бы вызвало ропот глубокого недовольства. Честно говоря, я испытала лишь подобие облегчения, когда дверь открылась от моего толчка. Окажись она на замке, у меня бы появился повод отказаться от моего плана.

Можно удивиться тому, как я могла любить сестру и восхищаться ею, быть благодарной за все, что она сделала для меня, и все-таки беречь в душе маленький сгусток недоверия относительно ее побуждений. Кому-то покажется, что с моей стороны это было странно, что я вела себя холодно и немилосердно. Все, что могу предложить в свое оправдание, – это уверенность в том, что наши чувства были взаимны, и такое положение вещей существовало задолго до того, как мы отправились в космос. Таков результат детства, на протяжении которого две девочки примерно одного возраста жили вместе, получали домашнее образование и были вынуждены довольствоваться обществом друг друга. Наши развлечения часто основывались на сокрытии информации или намерений от сестры. Это означало, что в раннем возрасте мы превосходно усвоили: доверять друг другу целиком и полностью нельзя.

Так оно и продолжалось до настоящего времени, только вот игры стали серьезнее. Я с опаской относилась к переменам в Фуре, вызванным светлячком, и к тому, как далеко они могли зайти, но это было только частью проблемы. Она по собственной воле изменилась – и теперь мне было сложнее ее узнать, понять или предсказать, как она поступит. Я знала, что сестра решила не делиться со мной кое-какими мыслями. Если взглянуть на ситуацию с точки зрения Фуры, я понимала ее сомнения по поводу электрической, химической и психологической обработки, которой меня подвергла Боса Сеннен. Я заявляла, что следов Босы в моем организме не осталось, и мне самой хотелось в это верить, но для Фуры слов было недостаточно. Должно быть, она беспокоилась, что я притворяюсь, а в нужный момент вернусь к предыдущей роли. Я решила не указывать сестре на то, что именно она живет в каюте пиратской капитанши, одержимая пистолями и возмездием.

Правда заключалась в том, что в нас обеих до некоторой степени присутствовала Боса: во мне, потому что она намеренно запечатлела себя, и в Фуре, потому что сестре пришлось стать похожей на пиратку, чтобы убить ее. Однако это означало, что сгустки взаимного недоверия крепнут и растут, словно эхо, усиливающееся с каждым своим возвращением, и я не могла придумать, как исправить дело.

От того, что я пороюсь в вещах Фуры, ситуация не может стать лучше, разумеется. Но мне нужно заглянуть в эти дневники.

Я закрыла за собой дверь каюты, не заперев ее. Немного помедлила, убеждаясь, что снаружи продолжается топот и нет никаких признаков того, что Тиндуф вернулся на камбуз.

Паладин был главным, что привлекло мое внимание; в его шарообразной голове мерцали крошечные огоньки, и эта голова была единственным источником света в каюте. Световой плющ здесь не рос, хотя в других местах недостатка в нем не было. Фура не пускала растение в свое жилище.

– Я могу вам помочь, мисс Адрана?

– Спасибо, сама справлюсь, – тихо ответила я.

Я подошла к нему, разглядывая предметы на столе, удерживаемые магнитами. Дневники, чернильницы, пресс-папье и пистоли – вещи, изначально принадлежавшие Босе или взятые на корабле капитана Труско. Несколько изданий «Книги миров», одно гораздо более раннее, чем том, который я держала в руке. Рассказ самой Фуры о ее приключениях: «Истинное и точное свидетельство». Я открыла его машинально, как делала много раз, поскольку, что бы ни думала о сестре в последнее время, я никогда не переставала восхищаться усердием, с которым она заполнила эти страницы.

Они были вложены в обложку «Книги миров» 1384 года издания, – когда-то принадлежавшая капитану Ракамору, эта книга была одной из немногих осязаемых связей с нашим бывшим нанимателем, а потому имела большое значение и для меня. Мои пальцы погладили старый форзац с мраморным узором, который был поврежден еще до того, как Боса его изуродовала. Возможно, все дело в моей повышенной бдительности, но я заметила одну вещь, которая раньше ускользала от внимания. В нижнем углу форзаца было пятно, где мраморная бумага стерлась почти до основного материала обложки. Похоже, это произошло не само по себе. Мне подумалось, что кто-то пытался избавиться от сделанной там надписи.