Среди посетителей модного салона однажды оказался второй человек в городе после наместника Воронцова — тридцатитрёхлетний генерал Иван Осипович де Витт, довольно привлекательный сын польского офицера и прачки-гречанки, организатор русской разведки во время войны с Францией. Разумеется, они не могли не обратить друг на друга внимание. Каролина давно мечтала избавиться от старого мужа, а Витту надоела его жёнушка, некрасивая истеричная польская княжна. Очень скоро эти двое стали любовниками и почти не скрывались. Собаньский, получив деньги от Витта, не стал препятствовать их любви. Богатый генерал осыпал свою любовницу драгоценностями. Она одевалась лучше всех одесских дам, и сама жена губернатора Воронцова завидовала ей. Особенно зависть и соперничество усилились, когда в Одессу приехал Пушкин. Поражённый красотой Каролины, на страницах своих рукописей он делал наброски её портретов. Собаньская кокетничала с поэтом, который ей совсем не нравился. Низкорослый, некрасивый Александр не возбуждал никаких чувств, но отдать его Екатерине Воронцовой она тоже не могла. Треугольник распался только после отъезда поэта из Одессы. Его место возле прекрасной польки тут же занял Адам Мицкевич, однако их любовная история длилась недолго.

Со временем Витту наскучила его возлюбленная, но избавиться от Каролины он так и не решился и поплатился за это. Когда его назначили губернатором Варшавы, всем руководила его любовница. Сей факт дошёл до императора, он тут же отправил Витта на пенсионную должность, и это послужило причиной разрыва между Собаньской и Виттом. Впрочем, Каролина недолго горевала. Возле неё всегда находились обожатели. Сейчас преуспевал молодой серб, но, занятый делами, он не смог приехать с ней в Крым. Анна любила принимать Каролину, всегда была рада ей.

— Моя дорогая, вы даже не представляете, как я счастлива вас видеть!

Собаньская пригубила вино и нашла, что оно выше всяких похвал.

— И всё же оно недостойно ваших прекрасных глаз, — заметила хозяйка.

— О, вы, как всегда, очень любезны! — отозвалась Каролина, отрезая кусочек осетрины. — Расскажите лучше о ваших миссионерских делах. Сколько татар удалось обратить в православных?

— В Кореизе — никого, — призналась Анна Сергеевна. — На днях я планирую поездить по Южнобережью. Думаю, там найдутся люди, которые будут рады принять истинную религию.

Каролина пожала плечами с заметным равнодушием.

— Дай-то Бог. А как поживает наш уважаемый князь?

— Мы держим свои слова, — ответила Голицына. — Я хорошо заплатила ему за титул, а он хорошо тратит мои деньги. Однако этого имения ему не видать как своих ушей. Я хочу завещать его дочери баронессы Крюденер.

— Кстати, как она, бедная Юлиана? — поинтересовалась Каролина. Княгиня махнула рукой.

— Лучше не спрашивайте! Когда мы покидали Карасубазар, она была очень плоха. Со дня на день жду её смерти и приезда Жюльетты с супругом.

— Значит, сейчас вы совершенно одна, — констатировала красавица, принимаясь за куропатку.

— Не совсем. — Анна понимала, что окончательно спрятать графиню де Гаше не удастся. — Из Петербурга с нами выехала одна престарелая дама. Она не собирается заниматься миссионерством, к тому же католичка, но Александр категорически не захотел видеть её в столице. Поскольку сослать её в Сибирь было не за что, он попросил меня взять её с собой.

В голубых глазах Каролины вспыхнул интерес.

— Что это за дама? Как её имя?

— Графиня де Гаше, — призналась Голицына. Собаньская открыла рот.

— Графиня де Гаше?! И вы знаете, кто она?

— Скорее всего, французская авантюристка, — предположила Анна. Её никогда не интересовали светские сплетни.

— Ба, да вы не в курсе! — от волнения Каролина расплескала бокал с вином. — Из-за этой дамы вспыхнула французская революция! Неудивительно, что император не захотел держать её в Петербурге.

Услышав это, Анна побледнела. Какие узы связали скромную Гаше и бурную французскую революцию?

— Вы что-то путаете, моя дорогая, — бросила она. Полька обиженно надула полные губки.

— Ничего я не путаю! Неужели вы не знаете историю ожерелья Марии-Антуанетты, которая, по сути, и погубила королеву?

— Да, история с ожерельем мне известна, — кивнула княгиня. — Но при чём тут Гаше?

— Да при том, что она и есть та самая Жанна де Валуа де Ла Мотт, укравшая ожерелье! — пояснила Собаньская. — Оно у неё, понимаете? Знающие люди говорили, что её мемуары, очернившие королевскую власть, полная ложь. Она перехитрила даже Калиостро и забрала все бриллианты! — Женщина молитвенно сложила руки. — Умоляю вас, пригласите её к нам и дайте мне возможность познакомиться с этой особой.

Княгиня встала со стула, подошла к гостье и обняла её за пышные плечи.

— Вы уверены, что нам кто-то нужен? — поинтересовалась она. Лицо Каролины приняло обиженное выражение.

— Да, уверена. Я хочу её видеть. Иначе…

Анна Голицына при всей жёсткости характера не могла отказать Каролине.

— Ладно, я пошлю за ней Ивана.

Пожилой, но расторопный слуга, сбегав во флигель, сообщил Жанне, что хозяйка требует её к себе. Это показалось графине странным. Сначала её выселяют в маленькую комнату, будто особу незнатного происхождения, потом предупреждают, что она не всегда будет обедать с госпожой, а теперь срочно требуют в дом. Женщина даже не стала переодеваться. Скромное серое платье с белым воротником придавало строгость её облику. Уложив волосы в незамысловатую причёску, она спустилась во двор и вскоре оказалась в гостиной. Анна сидела на диванчике рядом с дамой средних лет, которую отличали правильные, но несимпатичные черты лица. В глаза бросился тонкий напудренный нос и белые кисти рук, украшенные тяжеловесными браслетами.

— Это Каролина Собаньская, моя свояченица, — представила Анна гостью. — А это графиня де Гаше.

Жанна слегка поклонилась. Каролина поднялась. На губах её играла доброжелательная улыбка, которая делала женщину более красивой.

— Очень рада нашему знакомству, — призналась она, подойдя к Жанне. — Я так много о вас слышала!

Эти слова насторожили графиню, и она напряглась.

— Но как вы могли слышать обо мне? — спросила пожилая дама, придавая голосу удивление. — В Петербурге я жила настоящей затворницей.

Собаньская взяла её за локоть, усадила на диван рядом с Анной, а сама примостилась напротив. Её голубые, как море, глаза горели.

— Все догадались, что таинственная графиня де Гаше не кто иная, как Жанна де Валуа де Ла Мотт, — произнесла она и пристально посмотрела на графиню, словно наслаждаясь произведённым эффектом. — Многим посчастливилось прочитать ваши мемуары. В их числе был мой очень хороший знакомый — генерал Витт. Вы не могли не знать, что ваш портрет красуется на обложке. Не слукавлю, если скажу, что вы с тех пор мало изменились.