— И сейчас буду соблазнять. — На щеках Голицыной появились красные пятна. — Потому что наш Бог — один. Его сын отдал свою жизнь за человечество. Наши святые мученики, оказавшиеся на небесах, тоже помогают людям.

— Считаешь, Аллах не помогает? — поинтересовался Рагим. — Ну и считай на здоровье. Мы же думаем иначе. Ступай себе со своим Богом, нам с ним не по пути.

— Вы дураки! — ответила им княгиня. — Но это не конец разговора. Я надеюсь, вы одумаетесь и ещё будете просить меня о переходе в другую веру.

— Мечтай, дорогая княгиня, это не запрещается, — прошамкал старый татарин и подал знак рукой. Все начали расходиться.

— Постойте, куда вы? — Анна Сергеевна пыталась остановить их, но никто её не слушал. За пять минут площадь опустела.

— Они ещё пожалеют об этом! — Хлыст свистнул в воздухе. — Ох как они ещё пожалеют…

— Мусульманство — действительно сильная религия, и нужно быть, по крайней мере, волшебником, чтобы втолковать татарам истины, — заметила Жанна. Анна Сергеевна взглянула на спутницу, и графиня поразилась злости и жестокости в её взгляде.

— Настанет день, когда они сами будут молить меня помочь им! — прошипела она. — А теперь поехали домой. Ко мне в гости должна прийти моя старая приятельница.

Жанна не возражала. Вернувшись в особняк, княгиня распорядилась об обеде.

— Иногда вам придётся обедать в одиночестве во флигеле, — сказала она Жанне. — Видите ли, мне порой необходимо поговорить с глазу на глаз с моими знакомыми. Я пришлю вам толковую служанку. Она армянка, но хорошо говорит по-русски и всегда мечтала научиться балакать по-французски. Вы останетесь довольны.

Графиня дружески улыбнулась хозяйке.

— Мне остаётся только благодарить вас.

Известие о том, что она не всегда будет приглашена в гостиную к обеду, Жанну немного обидело. Но в то же время она чувствовала на себе гнёт этой женщины и, поразмыслив немного, даже обрадовалась. Разве плохо половину дня или весь день быть самой себе хозяйкой? Ей никто не запретил гулять по прекрасному парку, спускаться к морю и выходить в посёлок. А значит, жизнь по-прежнему благосклонна к ней.

Верная своему обещанию, Анна послала Жанне новую служанку, армянку Зару. Это была невысокая, жилистая и смуглая женщина средних лет с длинным крючковатым носом и жёсткими чёрными волосами. Над верхней губой у неё росли усы, как у мужчины, и Жанна поразилась, почему она не стрижёт или не бреет их. Впрочем, этот недостаток внешности не мешал Заре быть расторопной и исполнительной. В тот же день на серебряном подносе она принесла обед своей новой госпоже.

— У княгини гости, — сказала Зара с сильным акцентом. — Её подруга Каролина Собаньская.

Графине показалось, что женщина скривилась и презрительно произнесла фамилию польки, о которой она много слышала в Петербурге.

— Та самая Собаньская!

Её удивило, что княгиня не знакомила её с известной полькой, жизнь которой была так же богата приключениями, как и жизнь Жанны де Ла Мотт. Ей очень хотелось увидеть красавицу, за которую, по рассказам, боролись самые образованные и знатные люди времени.

«В конце концов, мы не можем не пересечься», — успокоила себя Жанна и заглянула в дорожную сумку, всё ещё не разобранную до конца.

Она вытаскивала платья и пеньюары, панталоны и обувь, решая, что лучше надевать в имении Голицыной. Когда на глаза попалась чёрно-синяя шкатулка, женщина сначала опешила. Откуда это? Но память, измученная солнцем, долгим путешествием и смертью Элизы, услужливо подсказала, что в этом ларце, отданном ей на сохранение госпожой Бирх по просьбе императрицы, хранилось нечто бесценное. От любопытства графиня открыла шкатулку. Она была полна писем, уже пожелтевших от времени. На некоторых листках расплылись буквы, словно писавший ронял слёзы, перечитывая строчки. Жанна взяла в руки первое письмо, адресованное Алексею Охотникову, и углубилась в чтение.

История несчастливого брака императрицы Елизаветы и Александра I встала у неё перед глазами. Царица писала своему любовнику о нарушениях в государстве, о жестокости и недальновидности мужа и его семьи, не боясь, что когда-нибудь он её выдаст, и графиня поняла: в который раз в её маленьких аристократических руках оказалась бомба. Первая разбила Францию. Вторая могла упасть на Россию.

В то время как графиня читала документы, возле имения Голицыной остановилась нарядная коляска, и высокая, статная, прекрасно одетая дама лет сорока выпорхнула из неё с завидной лёгкостью. Лакей, ожидавший гостью возле лестницы, по обеим сторонам которой, как стражи, примостились мраморные львы, взял багаж и помог ей пройти к дому. Голицына уже стояла у окна с самой доброжелательной улыбкой.

— О, дорогая, вы нисколько не изменились, даже похорошели! — сказала Каролина, с распростёртыми объятиями впорхнув в гостиную княгини. Хозяйка сразу оживилась, встала и направилась навстречу приятельнице.

— Да и вы так же прекрасны! Кто скажет, что вам сорок лет?

Несмотря на огрубевшие черты лица, Каролина действительно выглядела шикарно. Пышные каштановые кудри рассыпались по плечам, на лице с тонким носом и голубыми глазами не было ни единой морщинки. Эти верные спутники старости пощадили и лебединую шею.

— Вы проголодались, моя милая. — Анна сразу усадила гостью за стол. — Где же ваш муженёк?

Собаньска лениво взяла вилку.

— О, у него какие-то дела в Петербурге. Я поживу у вас без него, если вы не возражаете.

Она принялась есть отставив мизинец, и каждое изящное движение сопровождалось восхищённым взглядом княгини.

Анна Сергеевна волей судьбы знала о своей гостье всё. Каролина Розалия Текла Ржевуская родилась в имении отца Адама Ржевуского на Волыни. Этого человека многие шляхтичи, любившие погулять весело и шумно, ставили в пример соседям. Он не увлекался шумными пирами или охотой. Всё свободное время Адам посвящал наукам, в том числе и мудрости масонов. Так ему удалось прослыть самым образованным человеком Польши. Впрочем, ум пана Ржевуского не оградил его от бедности. Он растратил состояние не в игре в карты, не в кабаках, а на покупку умных книг и алхимические опыты. Надо сказать, это его мало огорчало. У Адама подрастали дочери, одна красивее другой. Голубоглазые, пышноволосые, стройные как тополя, они, без сомнения, имели все шансы найти блестящие партии.

Свою дочь Каролину мужчина сосватал за соседа Иеронима Собаньского, успешно занимавшегося бизнесом в Одессе. Несчастная Каролина, увидев своего суженого, пришла в ужас. Толстый, некрасивый, в два раза старше своей супруги, он тем не менее сразу оплатил долги её отца и осыпал девушку подарками. Каролина попыталась броситься к ногам Адама, но это не возымело действия. Свадьба состоялась, муж увёз её в Одессу, где родилась их дочь Констанция. Чуть оправившись от родов, молодая жена устроила салон для самых знатных людей округи, и Иероним потакал ей. Сама Каролина являлась украшением салона. Она прекрасно пела, коллекционировала картины и автографы знаменитых людей, и её гости с удовольствием разглядывали их.