квартале, так как бежал из семинарии, но постоянно одевался аббатом. Но каким забавным аббатом! На его сутане были пришиты пуговицы национальной гвардии. И он делал это из оригинальности, а не от бедности, так как вел адскую игру и выигрывал много денег. Как я с ним веселилась!

— А ты его очень любила?

— О да, он был очень добр и не заботился о деньгах. Он заказал памятник на могилу моей маленькой дочки.

— Значит, ты любишь его и сейчас?

— Нет, и в то же время — да.

— Объяснись, пожалуйста.

— В таком случае — дай мне выпить!

Поль приказал лакею подать еще вина и подал бокал Нисетте, которая, совершенно опьянев, продолжала:

— Слушай, если ты хочешь, я расскажу тебе все, хотя мне не следовало этого делать. Но, видишь ли, у меня очень ненасытный характер. Я любила этого человека за его пороки, и страшно сказать, что он из меня сделал. Придумай все самое ужасное, что может придумать фантазия мужчины. Я повиновалась ему беспрекословно. И что же! Этот человек, который обожал меня, бросил меня в один прекрасный день! Нет, даже не бросил, а просто выгнал, и я осталась одна — на улице, без пристанища, боясь встретиться со своими родителями. Веря в его любовь, я хотела возбудить его ревность новыми связями, но он не обращал на меня никакого внимания. И если бы ты знал, как низко я пала! Так низко, — продолжала она, опустив голову, — что в один прекрасный день, больная, без хлеба и убежища, я увидела в глубине пропасти, которую я себе вырыла, или смерть или… Я чувствовала, что полиция добирается до меня. В это-то время я и встретила беднягу Левассера. Он был таким, каким ты его знаешь сейчас. Он взял меня к себе и стал за мной ухаживать. Тогда, — продолжала Нисетта, падая на диван, — я стала его обманывать так Же, как и других, потому что у меня испорченная натура, потому что я люблю порок.

— Но аббат?.. — спросил Панафье, видя, что Нисетта совершенно пьянеет. — Ты сказала мне, что он приходит сюда иногда. Познакомь меня с ним.

— Он никогда не согласится на это. Он хочет смеяться, веселиться, но только с женщинами.

— Но в случае, если бы он пришел сюда, то как бы он был одет?

— Он меняет костюмы каждый день. Но я не в состоянии больше говорить. Спой мне что-нибудь.

Говоря это, Нисетта пробовала встать.

— О-о! Как все вокруг меня вертится. Я не в состоянии держаться на ногах!

И она действительно упала на диван, совершенно пьяная.

Глава XIV

ПРИГОТОВЛЕНИЯ К ЭКСПЕДИЦИИ

На другой день около 8 часов вечера, двое мужчин прогуливались в садике рынка Сен-Мартен.

Рынок Сен-Мартен расположен позади консерватории и стоит на месте бывшего аббатства.

Сен-Мартен, построенный в 1765 году, точно так же, как и прилегающая к нему улица, в 1813 году был признан маленьким, и его разрушили, а в 1817 году — снова построили. Автор проекта этого рынка — архитектор Пти-Радель. Рынок состоит из двух зданий, соединенных садом. В центре сада находится фонтан, созданный по рисункам Ге. Он представляет собой вазу, поддерживаемую фигурами трех детей, которые изображают рыбную ловлю, охоту и земледелие. Группа исполнена очень плохо, и вообще весь фонтан носит на себе печать дурного вкуса, оставленного нам империей.

Читатели легко узнают двух людей, прогуливающихся перед зданием рынка, по их разговору.

Один из них говорил:

— Мы ходим туда-сюда перед дверью. Это очень глупо. Того и гляди, нас спросят, что мы тут делаем.

Тот, что был пониже ростом, отвечал:

— Ну и что же? Я скажу, что назначил здесь свидание с одним знакомым.

— Гораздо лучше совсем не иметь дела с полицейскими.

— В таком случае, отправимся выпить чего-нибудь у продавца вина на углу.

— А если он придет и не найдет нас?

— Я его предупредил и, кроме того, ему следует быть поаккуратнее. Он человек ловкий и сумеет нас найти.

— Ну тогда идем, — согласился высокий, бывший никем иным, как Пьером Деталем;

— Кроме того, у меня сильнейшая жажда, — продолжал тот, что был похудее, то есть Ладеш.

— Что-то он запоздал, — говорил Пьер Деталь, входя к продавцу вина.

— Ведь ему нет необходимости быть в определенное время, — возразил Ладеш.

— Да, но речь не об этом. Прежде чем идти туда, я должен рассказать ему то, что знаю.

— Ты можешь рассказать ему это по дороге, — проговорил Ладеш. — И если ты уверен в этом, — продолжал он, — то надо ему рассказать все.

— Подожди меня здесь немного. Я выйду на рынок и посмотрю, не пришел ли он.

— Хорошо, подожду.

— Я сейчас вернусь, — сказал Пьер, выходя.

— Хорошо, — повторил Ладеш.

И, обратившись к продавцу вина, сказал:

— Вели подать бутылку водки.

Через несколько минут Пьер вернулся.

— Ну что? — спросил его спутник.

— Я обошел рынок вокруг и ничего не увидел.

В эту минуту кто-то постучал в окно. Торговец хотел выйти из-за прилавка и посмотреть, кто это стучит, но Ладеш остановил его.

— Не беспокойтесь, — сказал он, — это наш приятель зовет нас. Получите скорее ваши деньги.

Оба приятеля поспешно вышли, вытирая губы руками, и у дверей столкнулись с Панафье.

— Можете быть свободны, — сказал он им. — Вы понадобитесь нам только в одиннадцать часов. Ждите меня на углу улицы Омер напротив известного вам кафе и смотрите внимательно, не войдет ли он.

— Понимаем. И мы свободны до 11 часов?

— Да.

— Но Пьер хочет вам кое-что рассказать.

— Что такое? — спросил поспешно Панафье.

— Вот в чем дело, — отвечал великан. — Вы помните тот вечер, когда мы были у Баландье?

— Ну да.

— Тогда за мной наблюдал подозрительный человек.

— Неужели ты сделал что-то плохое в последнее время? — нахмурился Панафье.

— Нет. Я говорил вам, когда вы нанимали меня, что у меня не было никакой работы. Теперь же я работаю только на вас.

— Ты не боишься, что это полицейский?

— Да нет. Полицейских я отлично знаю. Это был просто какой-нибудь мошенник.

— И ты убежден, что он следил за тобой?

— Да, убежден. Три дня назад он ходил за мной, и мне кажется, что вчера я снова видел его. Сейчас я выходил посмотреть вокруг, но не заметил никого.

— Хорошо. Итак, до 11 часов. Будьте осторожны и постарайтесь сделать так, чтобы сбить своих преследователей с толку.

— За это я отвечаю, — сказал Ладеш.

— Так как мы имеем три часа свободного времени, то употребим его с пользой. Ты обедал?

— Нет.

— В таком случае, старина, я угощу