Я проморгалась, глубоко дыша, стёрла выступившие слезинки и осмотрелась. Мы действительно находились в совершенно другом месте. Каменная мостовая начиналась прямо за аркой и тянулась в сторону массивных железных ворот. По обе стороны от них, куда дотягивался взгляд, тянулся не менее высокий глухой забор, за которым и видно ничего не было. Братья появились за нами практически сразу — Акайо держал в руках наши сумки, а Дэйчи, как и я, осматривался, безостановочно крутя головой. Дорогу до ворот он преодолел чуть ли не вприпрыжку. Ну и кто после этого будет говорить, что он не ребёнок?

Вход в столицу оказался платным. С нас стребовали двенадцать янки, записали имена в толстую книгу и пропустили. В отличие от мужей я позволила себе расслабиться и осмотреться. Если для них все было привычно, то для меня…

Высокие двухэтажные кирпичные дома, крыши, покрытые фигурной черепицей разных расцветок, узкие стрельчатые окна и цветы. Их было много, практически на каждом окне и балконе. Они источали сладкий аромат, от которого желудок напомнил о себе, забурчав. Или дело было в необычном здании с отвесной крышей? Одна из стен была полностью стеклянной и там, за ней была самая настоящая кухня. Казалось, даже отсюда я могу в мельчайших подробностях рассмотреть суетящихся в помещении мужчин и то великолепие, что они укладывают на маленькие тарелочки.

— Кондитерская, — шепнул на ухо Кэйташи. И напряжённо замер.

— Нас встречают? — хмуро вопросил Акайо.

И я перевела взгляд туда, куда смотрел старший из братьев.

К нам на встречу решительными быстрыми шагами приближался отряд из десяти мужчин. Сказала бы человек, но вряд ли люди, кроме отданных по договору жриц тут вообще имеются. Высокие, затянутые в единую чёрную форму с золотыми нашивками — они излучали какую-то странную ауру. Не пугающую и подавляющую, но при виде них хотелось вытянуться в струнку и задержать дыхание.

— Не нас, — поправил брата Кэйташи. — Только тебя.

— Час от часу не легче, — простонал Норайо, сделал шаг вперёд и мягко подтолкнул меня к себе за спину.

Выглядывать не решилась, здраво решив, что мужья ничего просто так не делают, и напряжённо замерла. Казалось, все взгляды прохожих теперь были направлены на нас. Шаги отряда, отражаясь от мостовой, становились все громче, пока совсем не затихли около нас.

«Стража», — пришла в голову мысль одновременно с раздавшимся твёрдым безэмоциональным голосом.

— Акайо кэрр Саито, вас требуют члены совета. Вы должны проследовать с нами незамедлительно.

Муж даже спорить не стал, сунул Кэйташи сумки и отрицательно качнул головой на молчаливый вопрос в его взгляде.

Мои глаза испуганно расширились и, прежде чем я успела необдуманно шагнуть к мужчине, повиснуть на нем и никуда не отпускать, тот резко развернулся ко мне спиной. Желание, возникшее спонтанно, было сильным и необъяснимым. Метка молчала, намекая, что это только моя инициатива, а в груди поселилась уверенность. И, к сожалению, не в моих мужчинах. Почему-то подумалось, что от такой стражи убежать нереально.

— Маргарита, тебе холодно? — спросил Норайо, заметив, что я дрожу.

Я действительно дрожала, обхватив себя руками. В голове возникали картины одна страшней другой.

— Это же из-за того, что вы на мне женились? — мой голос был похож на комариный писк. — Та женщина… Акайо же должен был жениться на нагаасурии.

— Перестань, — Норайо обнял меня за талию, увлекая за собой. — Если будешь так сильно бояться, то я тоже испугаюсь. Происходящее в новинку для нас так же, как и для тебя. Ты же не думаешь, что мы каждый год женимся?

Он остановился, заглянул мне в глаза.

— Если бы не кэрра Акеша, то мы на торги поехали бы лет через тридцать, если не через все шестьдесят.

— В смысле? — опешила я.

— У нас не было ни выхода, ни уверенности, что все получится, — честно признался он. — И знаешь что?

— Что? — я моргнула.

— Я рад.

В смысле? У него брата стража забрала, он перед каким-то советом должен отчитываться, а Норайо рад? Что он за нелюдь такой бессердечный?! Да я…

Мне даже отодвинуться, возмущённо пыхтя, не дали. Муж поцеловал нежно и чувственно, притягивая меня к себе все ближе и сжимая в своих объятиях. И ему было совершенно все равно, что мы стоим посреди улицы, на нас смотрят прохожие и об мои щеки уже можно спички зажигать. Целовал со знанием дела, поглаживая по спине.

— Ммм… Надо бы сменить форму и одеться, — протянул он, даже не думая от меня отодвигаться. Наоборот, казалось, стал ещё ближе. — Дэйчи, ты не сползаешь до соседней улицы по правую сторону? Там должен быть гостиный двор. Узнай, пожалуйста, наличие свободных мест.

Парень действительно был готов рвануть, но был остановлен рукой Кэйташи.

— Деньги возьми, — нагаасур достал из сумки кошель и сунул подопечному.

Атсуши молчал, но его взгляд на нас с Норайо был очень красноречивым. Особенно, когда младший из братьев непринуждённо заявил:

— Мы же постоим немного, да?

— Постоим, — протянул в ответ Атсуши. — Если Маргарита не захочет, чтобы ты, сверкая на всю столицу раскрывшимися паховыми пластинами, полз за Акайо.

Естественно, я не захотела. Более того, мнимая расслабленность мужчин подействовала и на меня. Нет, я не перестала переживать за мужа, но сказанные мне слова заставили задуматься.

— В каком смысле лет через тридцать?

О шестидесяти даже заикаться не хотела. Что-то я не припомню на торгах престарелых нагаасуров. Зато точно помню, как порадовалась, что песок не из кого ни сыплется.

— В прямом, цветочек, — отозвался Кэйташи, выискивая взглядом что-то в конце улицы. — Мы живём немного дольше и даже через шестьдесят «старичками», как ты подумала, вряд ли будем. Да и магия даёт свои преимущества.

— То есть песок будет сыпаться с меня?! — я была ошарашена и не сразу поняла, что вопль на всю улицу принадлежит мне.

Согласитесь, дико смотрится, когда двадцатипятилетние, ладно пусть тридцатилетние мужчины живут с бабушкой восьмидесяти лет и называют её женой. Или они специально женятся на жрицах, чтобы обзавестись привилегиями, а потом жить вдовцами в своё удовольствие? Стало обидно.

— Ты восхитительна в своих размышлениях, — прокомментировал Кэйташи, посмеиваясь. — Давайте хоть в сторону отойдём, пока нас не затоптали.

Норайо с сожалением отодвинулся от меня, хмыкнул над моим краснеющим лицом, когда я, не удержавшись, посмотрела вниз и предложил руку. И не виноватая я, что мне было интересно. Кто ж знал, что у этого мужчины все такое большое и трудно вместительное. Вот и захотелось посмотреть на паховые пластины. А вдруг в этой форме всё сильно отличается?

— Он тебе дома покажет, — подмигнул мне муж. Тот самый, что в голове копается.