Брагин замолчал, и в пустой комнате повисло тяжелое молчание. Лавров медленно кивнул, и на этот раз в его словах промелькнул редкий намек на сочувствие.

– Я понимаю, – повторил он. – Понимаю, что из-за нашей работы ты находишься под постоянным огнем, что тебе приходится выслушивать всю критику, направленную на научный отдел, и еще совмещать все это со службой в ЦАЯ.

Ученый взял собеседника за локоть и повел его к ушедшим в режим ожидания мониторам.

– Поверь мне, результат будет. И очень скоро. Но мы не имеем права спешить. Если мы облажаемся и «Воды Рубикона» будут работать не так, как запланировано, то все, все к чему мы стремились все эти годы, пойдет прахом. Кому нужна Зона планетарного масштаба без людей, способных повести за собой остатки человечества? Вместо того чтобы подарить нашему виду новую прекрасную эпоху, освободить всех нас, мы лишь обречем его на вымирание. Пусть Совет наконец поймет, что от нашего проекта зависит куда больше, чем от всех этих игр Януса с ноосферой.

Закрепленный на запястье Лаврова коммуникатор мигнул зеленой лампочкой и ожил.

– Профессор? – раздался из небольшого динамика голос, слегка искаженный помехами. – Это адепт Глазин. Мы доставили Хоффа к тестовой камере. Прием?

– Принято, – откликнулся Лавров, поднимаясь на возвышение с контрольной панелью. – Заводите его.

Затем обернувшись, он махнул Брагину рукой, указав на пустые кресла.

– Садись, Алексей. Сейчас посмотрим, как наш прототип справится с возложенной на него задачей.

* * *

Тяжелая металлическая дверь поддалась без лишнего шума. Запорный механизм плавно вышел из пазов, мягко скользнули смазанные петли, и бронированная створка отворилась, пропуская сталкеров внутрь. Все в Х-25 выглядело заметно новее и лучше, чем в ее сестре-близнеце, из которой Шекспир и Бурый выбрались получасом ранее. Казалось, что оперативники «Обсидиана» провели серьезный ремонт основных помещений комплекса, прежде чем привозить сюда свое начальство. И это наводило на нехорошие размышления о планах организации использовать лабораторию в дальнейшем. Открытым оставался лишь вопрос о том, с какими целями.

Напарники прошли в длинное темное помещение с высоким потолком, на котором висели таблички-указатели с цифробуквенными обозначениями. Шекспир затворил дверь и замер, держа автомат наготове. Справа и слева в обе стороны на сколько хватало глаз уходили ряды длинных черных коробок с мигающими на корпусах лампочками. Старые вычислительные машины – компьютеры, установленные здесь еще предыдущими хозяевами Х-25. А возможно, и даже раньше них: до первого взрыва, когда лабораторию использовало Министерство обороны СССР.

– Зачем «Обсидиану» запускать эту рухлядь? – недоуменно прошептал Бурый, когда напарники осторожно двинулись между гудящих блоков ЭВМ.

Шум работающих «суперкомпьютеров» заглушал осторожные шаги и давил на барабанные перепонки. Казалось, что гул тяжелых турбин охлаждающих систем идет со дна огромного колодца.

– Понятия не имею. – Шекспир раздраженно дернул плечами. – Хочешь, спроси у самих ребят в черном. Вот только зуб даю, ответ тебе не понравится.

Военсталкер перешагнул через лежащие на полу толстые кабели, разбегающиеся по всему залу и, словно лианы, оплетающие металлические стойки. На толстом, похожем на серый ковер слое пыли отчетливо выделялись цепочки свежих следов, оставленных однотипными армейскими ботинками. Для чего бы людям Януса ни понадобился компьютерный зал, бывали они здесь довольно часто.

– Ладно. Но я надеюсь, ты хотя бы представляешь, где искать нужный нам люк? – Бурый пригнулся, проходя под свисающими с потолка проводами.

– Он должен быть где-то в дальнем конце восточной стены, – откликнулся Шекспир. – По крайней мере так обозначено на карте.

– Угу. – Бурый покачал головой. – Не могу сказать, что мне очень нравится это твое «где-то», Шекс. Пойдем найдем не знаю кого в заброшенной лаборатории незнамо где.

– Слушай! Чего ты ноешь, а? – прошипел Шекспир, вглядываясь в полумрак бокового прохода между рядами компьютеров. – Поздно пить боржоми, мы уже сюда залезли. Теперь только вперед, если ты, конечно, все еще хочешь получить деньги.

– Да не в деньгах дело, друг… – начал было Бурый, но тут впереди вспыхнул свет.

Широкий луч прорезал темноту, заскользив по бетонному полу в сторону сталкеров.

– Прячься! Живо! – выдохнул Шекспир, ныряя в перпендикулярный «коридор».

Бурый успел отскочить в другую сторону и теперь стоял с дробовиком на изготовку, прижавшись спиной к гудящему блоку ЭВМ. По тому месту, где только что стояли напарники, скользнуло световое пятно и двинулось дальше. Сжав покрепче автомат, Шекспир рискнул выглянуть из-за угла.

Дальше по коридору, в самом центре зала, горел прожектор. Громадная забранная решеткой лампа была установлена на колесный прицеп, а рядом с ней виднелся стационарный пулемет на распорках. За оружием сидел боец в черной униформе и массивных наушниках. Рядом с ним стояли еще двое солдат «Обсидиана» с опущенными на глаза приборами ночного видения. Их визоры горели зеленым, а когда оперативники поворачивали головы – следом за ними вились тонкие изумрудные нити: устройства работали на основе артефактов. Позади импровизированного блокпоста возвышался громоздкий экзоскелет с трехствольным орудием вместо левой руки.

– Проклятье, – выругался Шекспир, глядя на то, как пилот экзоскелета проверяет скорость подачи патронов.

Военсталкер обернулся на замершего через проход Бурого. Тот вопросительно кивнул, мол, «чего делать будем?».

Шекспир стиснул зубы, прикидывая варианты, затем поднял руку и быстро отдал серию команд на языке жестов. «Вернись назад до двери и обойди зал по периметру, держась стены. Встретимся в дальнем углу, как планировали, понял?»

Бурый вновь кивнул и, показав большой палец, сделал шаг назад, растворившись в темноте.

– Ну… Надеюсь, ты действительно все правильно понял, а не как в тот раз… – прошептал Шекспир и, развернувшись, направился вперед по боковому проходу, стараясь ступать еще тише, чем прежде.

Гудящие блоки ЭВМ легко заглушали шаги военного, но Шекспир все равно двигался медленно, держа оружие наготове. Это его и спасло, когда прямо ему навстречу из бокового прохода выскользнула какая-то тень. Через мгновение она превратилась в техника «Обсидиана», одетого в разгрузку и шедшего куда-то по своим делам. Человек в черном кепи и скрывающем глаза устройстве дополненной реальности, опешив, на секунду замер с открытым ртом, а затем, злобно оскалившись, попытался рвануть из кобуры на поясе пистолет. Скорее на инстинктах, чем отдавая себе отчет в своих действиях, Шекспир развернул автомат и, пригибаясь, чтобы уйти из-под огня, попутно ударил инженера прикладом в лицо. Раздался хруст сломанного носа, адепт негромко вскрикнул и, зашатавшись, выронил пистолет. В ту же секунду Шекспир схватил дезориентированного противника за голову и со всего размаха толкнул вниз на подставленное колено. В этот раз захрустела челюсть, громоздкие наушники и устройство дополненной реальности грохнулись на пол. Линзы визоров брызнули зелеными осколками, и техник обмяк в руках Шекспира.