И что он должен ответить? Арчи не готов к тому, что Агата доберется до него и на работе. Но ведь никто пока не сообщал о смерти жены, тогда почему же он уже получает соболезнования? Впрочем, Себастьян наверняка не имел в виду ничего дурного, и Арчи ограничивается простым «спасибо».

– Признаться, я не думал тебя сегодня увидеть, – продолжает Себастьян.

Арчи немного опешил. Он не ожидал прямых вопросов о пропаже жены и его роли в поисках. Конечно, он предвидел косые взгляды и шепотки за спиной, но не настолько же в лоб.

– Понимаю, – бормочет он. А что еще тут ответишь?

– В смысле, у тебя пропала жена. И я полагал, ты будешь разыскивать ее вместе с полицией и волонтерами, о которых писали в газетах. Я только об этом, – изо всех сил оправдывается Себастьян, чтобы его замечание не сочли бестактным.

Арчи поднимает глаза на металлическую стрелку, указывающую этаж; до шестого еще ползти и ползти. Эти расспросы невыносимы, и он чувствует, что в крошечном лифте заканчивается воздух.

– Я весь уик-энд именно этим и занимался.

– Но ее пока так и не нашли. Наверняка работа в «Австрале» может повременить. Никто и слова не скажет.

И что Себастьян так вцепился в эту тему? Арчи хочет одного – обычного кабинетного дня, подальше от поисков и спекуляций по поводу исчезновения Агаты, – к тому же в письме, которым он вынужден руководствоваться, это не запрещено. Гнев и страх нарастают в нем в равных пропорциях.

– Не думаю, что полиция мечтает видеть меня среди поисковиков, – выпаливает он.

– Почему? – спрашивает Себастьян. Он – сама невинность, но Арчи допускает, что коллега уже успел прочесть утренние выпуски «Мэйл» и «Экспресс», которые больше других склонны его подозревать.

– Полицейские думают, будто я убил жену, – спешит добавить Арчи, – чего я, очевидно, не делал.

– Конечно же, очевидно! – немедленно откликается Себастьян.

Лифт наконец-то останавливается на шестом этаже, и Арчи, тут же подавшись к дверям, раздвигает их и выходит, не проронив больше ни слова. От краткого душевного подъема, испытанного им в лобби, не осталось и следа, и сейчас, шагая по коридору к своему кабинету, он надеется не встретить больше ни единой души. Подойдя к кабинету, он бросается внутрь и закрывает за собой дверь. Хоть какое-то время побыть в безопасности.

Но сколько именно это время продлится?

– Ты это видел? – спрашивает Клайв Бэлью, друг и босс Арчи. К тому моменту Арчи провел целых три восхитительных, почти ничем не нарушенных часа за своими привычными делами. Кто бы мог подумать, что возня с бумажками может принести столько удовлетворения? Клайв кидает перед ним газету.

– Нет, – отвечает Арчи, хватая скользящий по столу дневной выпуск «Дэйли Мэйл», пока тот не упал на пол. Клайв – единственный человек в «Австрал» из тех, с кем Арчи сегодня говорил, кто – чувствуя, как сильно Арчи нуждается в обычной, нормальной обстановке – ни словом не обмолвился о его жене, предпочтя сугубо рабочую тематику. – Что пишут?

Опустив взгляд на заголовки, он сразу получает ответ. «Муж пропавшей писательницы провел роковой вечер за гольфом в Хертмор-коттедже». Он бога молил, чтобы эта информация не всплыла, но она все же получила огласку. Сбылись его самые большие страхи. Во всяком случае, некоторые.

Что еще известно газетчикам? Пробегая глазами статью, он в первом же абзаце видит упоминание о Джеймсах, за которым следуют слова Сэма. Хороший все-таки он парень, Сэм, – изо всех сил заступается за Арчи, описывая их «невинную игру» пара на пару. Арчи перечитывает этот абзац внимательнее и обращает внимание, что репортеры говорили с Сэмом сегодня – то есть пресса уже успела нагрянуть в Хертмор-коттедж. Слава богу, он не стал туда заезжать – несложно представить, как отреагировали бы на это газетчики. Он перед Джеймсами теперь в долгу.

Еще через два абзаца упоминается Нэнси. Арчи замирает при виде ее имени. Он с трудом заставляет себя продолжить чтение: «Таинственным четвертым игроком оказалась мисс Нэнси Нил, служащая в „Империал Континентал Гэс ассосиэйшн“ и проживающая с родителями в Рикмансуорте, графство Хартфордшир. Получить ее комментарии не удалось». Арчи перечитывает статью – она не такая убийственная, как он боялся. Но тут его взгляд падает на последнее предложение: «Не мисс ли Нил зовут ту самую „хворь“, которая вынудила миссис Кристи бежать – если не сказать хуже?»

Арчи так резко вскакивает, что стул с грохотом опрокидывается. Боже мой, что же теперь делать? Это самое худшее, что могло случиться.

– Прости, Арчи, но просто я подумал, что лучше тебе узнать это от меня, а не от незнакомца на улице, – извиняющимся тоном произносит Клайв. – И мне ужасно не хочется сыпать соль на рану, но думаю, пока все не уляжется, тебе лучше посидеть дома. Ведь нам же не нужно, чтобы у дверей компании толпились бобби с газетчиками?

Арчи кивает, но слушает Клайва лишь вполуха. При других обстоятельствах отлучение от офиса, возможно, уязвило бы его сильнее, но сейчас это едва ли что-то меняет. Если полиция и публика будут считать его виновным в исчезновении жены, на кону окажется вся его репутация, да и экономическое положение тоже. Не говоря уже о репутации Нэнси.

Не произнося ни слова, он принимается собирать портфель, и, глядя на него, Клайв спрашивает:

– С тобой все в порядке, старина? Надеюсь, ты не злишься. Долг перед фирмой и все такое.

– Нет-нет, я не обижаюсь. Я все понимаю, – отвечает Арчи, покидая кабинет, и он говорит это вполне искренне. На месте Клайва он поступил бы так же.

Теперь Арчи предстоит невыносимая для такого замкнутого, как он, человека задача. Он должен предстать перед общественностью и рассказать свою историю, а иначе ему придется распрощаться с репутацией навеки. Но если он при этом выйдет за пределы очерченных в письме ограничений, его ждет тот же результат. Любой неверный шаг приведет его на все тот же треклятый путь.

– Розалинда, иди к маме! – позвала я, выходя из кабинета в сад.

День выдался солнечным, небо – сюрреалистически ярко-синим. Такое впечатление, будто погоде надоело быть английской, и она решила примерить на себя что-нибудь итальянское, а то и австралийское. На солнце я прищурилась; последние несколько часов, как и последние несколько месяцев, я просидела за пишущей машинкой, то погружаясь в мир нового романа, который назову «Человек в коричневом костюме», то выныривая из него. Декорации этого детектива и его персонажи были вдохновлены нашим «Турне по империи», а сюжет начал оформляться в моих мыслях, как только мы ступили на борт корабля, плывущего в Южную Африку, и сейчас мне не терпелось поскорее воплотить его на бумаге. Окунаясь в повествование, я с наслаждением сочиняла головоломку, основанную на впечатлениях от долгого плавания из Англии в Африку, включая морскую болезнь и палубные игры, когда она отступала, южноафриканские ландшафты и культуру, вид на Столовую гору, открывшийся нам при подходе к Кейптауну, характер майора Белчера и его секретаря мистера Бэйтса, которых я вывела под именами сэр Юстас Педлер и секретарь Гай Пэджет, – даже в названии парохода «Килморден Касл», на борту которого плыли мои персонажи, содержался намек на наш «Килдонан Касл». Однако больше всего, пожалуй, я обожала растворяться в своей главной героине, Энн Беддингфелд, молодой женщине, от природы решительной и отважной, похожей на которую я вполне могла бы стать, – но это она в итоге становится похожей на меня – идет на жертвы ради любимого человека.