Последовала напряженная пауза.

— Я не стану докладывать о нашем разговоре и сделаю вид, что ничего не знаю, — пообещала Свечка. — Но очень прошу тебя как старого друга, отправь ее к конторским лекарям! У девчонки скоро поедет крыша от черного колдовства. Не смотри так, ты сам знаешь, что поедет. Она точно кого-нибудь прикончит, и я не желаю, чтобы на моей совести лежала чужая смерть. Договорились?

Послышался удаляющийся стук высоких каблуков. Некоторое время спустя зарокотал мотор вездехода. Раздался короткий сигнал клаксона, вероятно, призванный отпугнуть любознательного дога, и Свечка уехала.

Я окаменела. Тело отказывалось подчиняться. Под напором пугающих новостей было плевать, что Ратмир застанет меня на лестнице.

Дверь открылась. Он вошел в тихий дом. Даже в темноте мне удалось поймать равнодушный взгляд.

— Так значит, это неизбежно? — хрипловато вымолвила я. — Мне действительно предстоит выстрелить в ту женщину?

В гробовом молчании он скрылся в гостиной.

Я закрыла лицо ладонями и попросила Всевышнего разбудить меня от бесконечного ночного кошмара…

Летние ночи были короткими. Наступил рассвет, и сонные окрестности сотряс пронзительный крик ободранного петуха. Не возникало сомнений, что абсолютно все жители аггеловской фермы мечтают свернуть твари шею и сварить бульон.

Я планировала переговорить с Ратмиром о вчерашнем происшествии с пометкой «без лишних ушей» и дожидалась, когда в доме стихнет. Однако ферма не просто стихла, а обезлюдела. Спустившись на первый этаж, я обнаружила только пустые комнаты.

— Кто-то есть? — позвала, заглянув в гостиную.

На столике лежали сложенный лэптоп и документы. Сквозняк раздувал занавески на открытом окне. Неожиданно с улицы в дом проник хриплый рокот. Решив грешным делом, что кто-то пытается угнать отцовскую «Чайку», выскочила на крыльцо и чуть не налетела на Стрижа.

— Что происходит? — выпалила я. Семейный раритет по-прежнему дремал под ветвистым дубом.

— Проснулась? — с ленцой оглянулся приятель через плечо.

Рычание стало громче.

— Что это за странный звук?

— Лягушонка в коробчонке едет, — хмыкнул Стриж.

— Кто? — не поняла я.

— Док на своей лоханке наконец-то до нас добрался. По коммуникатору сказал, что выехал еще затемно.

Тут во двор на минимальной скорости вползла помятая, проржавевшая посудина, на фоне которой даже «Чайка» казалась только-только вышедшей с конвейера. За рулем сидел Док с круглыми от страха глазами. Одного короткого взгляда оказалось достаточно, чтобы понять: профессор смертельно напуган самостоятельной поездкой за город. Автокар пару раз подпрыгнул на кочках, и эскулап бешено закрутил рулем, пытаясь выправить нелепую страхолюдину.

— Даже ты за рулем выглядела гармоничнее, — усмехнулся Стриж.

Вдруг корыто на колесах взревело, как раненый дракон, сигануло вперед ядовитой змеей и замерло в вершке от голубой двери отцовской «Чайки». Я едва не упала в обморок.

— Напомни мне, чтобы я никогда — слышишь — никогда не садилась в автокар с Доком! — пробормотала чуть слышно.

— Поверь, он делает успехи, даже никого не задел! — Стриж спустился с крыльца, чтобы поприветствовать приятеля.

Я заторопилась следом и поинтересовалась:

— Как ему разрешение в Ратуше дали?

— А ему и не дали, — фыркнул Стриж. — Я подделал разрешение для нашего гения. Вышло как настоящее.

— В тебе совсем нет милосердия? — буркнула сердито. — Он же опасен на тракте, как обезьяна с магической взрывчаткой.

— Это говорит девушка, едва не въехавшая в авто моего брата? — с презрением отозвался Стриж.

— Но ведь я не въехала!

— Тебе просто повезло.

— Я просто неплохо вожу!

— Ты не лучше Дока…

В профессорском автокаре со стороны водителя с грохотом вывалилась дверца. Мы изумленно заткнулись, глядя на то, как ошарашенный Док таращится на нас из образовавшейся дыры.

— Ой! — глубокомысленно изрек профессор.

— Беру свои слова обратно, ты лучше Дока. Двери у тебя не выпадали, — быстро исправился Стриж и громко поприветствовал изумленного приятеля: — Привет, Док!

— Здрасти, — выдохнул тот из обшарпанного салона.

Пока профессор вытаскивал из багажника вещи, Стриж пытался прикинуть, как вернуть дверь на место, и, не придумав ничего толкового, просто прислонил ее к корпусу автокара.

Эскулап выглядел озабоченным и суетливым. Он даже двигался нервно и неповоротливо, точно за пределами своей скромной лаборатории терял точку опоры. Из его рук вдруг выпал лекарский чемоданчик. Внутри что-то истошно зазвенело. Мы со Стрижом единодушно вздрогнули.

— Ой! — испугался Док и принялся обнюхивать чемодан, пытаясь по запаху определить, что именно из снадобий умудрился расколотить. Проведя по промокшему днищу ладонью, он скривился и протянул руку Стрижу:

— Понюхай, а то я не пойму, что разбилось.

Приятель шарахнулся от эскулапа, как от чумного.

— Ведушка, тогда ты, — с жалобным выражением на помятом лице попросил Док.

— У меня насморк, — попятилась я.

— Тебе жалко, что ли, понюхать? — обиделся бородач.

От обнюхивания профессорской длани меня спасла Свечка. Она вкатила во двор на огромном вездеходе, вызвав переполох в курином царстве. Махнув мимо нас, лихая водительница остановила черный автокар точно перед крыльцом и перекрыла проход. Потом Свечка на удивление грациозно сошла с высокой подножки, и у меня в душе шевельнулось раздражение. Как любую другую женщину, меня крайне злил цветущий вид себе подобной особы.

— Изыди, — пробормотал едва слышно Стриж, когда визитерша растянула ярко-карминовые губы в приветственной улыбке.

— Как вижу, шайка в сборе? — бодро произнесла женщина и обратилась ко мне: — Леда?

— Веда, — терпеливо поправила я.

— Никого еще не убила? — с милой улыбкой удостоверилась визитерша.

— А ты? — любезно уточнила я, чуть склонив голову набок. Серые глаза Свечки недобро блеснули, и, резко развернувшись, она направилась к дому. В гробовом молчании мы следили, как женщина гибко протиснулась у крыла автокара и прогрохотала каблуками но деревянным ступенькам.

— Надо потом углы освященной водичкой попрыскать, — задумчиво предложил Стриж, — чтобы сглаз снять.

— Не поможет, — отозвался Док, прижимая к груди чемоданчик.

— Говорят, если в притолоку воткнуть иголку, — неожиданно припомнила я наставления бабушки, сильно верившей в деревенскую магию, — то ведьмы забудут дорогу в дом.