– Сынок! – Его мама стояла у парадной, потрясенно глядя на нас. Она подбежала к нам и так счастливо и растерянно посмотрела сперва на Дениса, потом на меня, что я не удержалась от улыбки.

– Вы не замерзли? А обедать не хотите? Может, сюда вынести что-нибудь покушать? Или плед? – тараторила женщина.

Похоже, она была так счастлива видеть сына на улице, что была готова, если он пожелает, вынести ему сюда даже тарелку с борщом.

– Мам, – засмеялся Денис, – ну не надо ничего.

– Знаете, я приглашу его обедать к себе, – успокоила я его маму. – Я вчера приготовила суп-пюре.

Я еще никогда не видела таких благодарных глаз, обращенных ко мне. Представляю, чего ей стоило больше года уговаривать этого упрямца жить дальше.

– Ну я пойду? – спросила мама у Дениса. Он кивнул, а когда она скрылась за дверью парадной, спросил у меня:

– Ты правда думаешь, что я пойду к тебе обедать?

– Конечно, я ведь завтракала у тебя!

– Ты сумасшедшая, Теф. Суп-пюре, серьезно?

Я повела плечом.

– У меня есть еще торт. Но если честно, отношения с тортами у меня сложные!

– Это еще почему?

– Пошли ко мне? Расскажу!

Он взял костыли и пообещал:

– Ну смотри, если твой рассказ окажется фигней, я раскритикую суп!

Я поднялась со скамейки.

– Ты раскритиковал меня… критику в адрес супа я точно переживу!

Он двигался на костылях, чуть позади меня, тяжело сопя. Но мою помощь, предложенную ему, категорично отверг. Чертов гордец.

Подъем по лестнице на четвертый этаж был еще одним испытанием для него, но даже когда ему было очень тяжело, на мое: «Держись за меня» – он процедил:

– Пробегись пока туда-сюда, может, скинешь парочку кэгэ!

– Ты скотина, – без эмоций сказала я.

– Это синоним к слову «инвалид», – проворчал он.

– Хочешь сказать, все инвалиды такие же злые? Чушь! Ты и до травмы был…

Он остановился, опершись на костыли и переводя дух.

– Каким?

– Ну как бы тебе помягче сказать… Не очень!

– А тебе-то откуда знать? Дневник?

Я взглянула на него.

– А почему ты скрывал свои отношения с Лией?

Думала, он разозлится и уйдет, но он, помолчав, нехотя ответил:

– Из-за Дани. Она ему нравилась. И я знал, в день, когда он все узнает, мы с ним серьезно поссоримся. Мы были не просто братьями, мы были лучшими друзьями.

– Она того не стоила! Не стоила вашей дружбы! – досадливо цокнула я языком.

– А она тебя неплохо достала, да? – кривовато улыбнулся он.

– Точно. Можно, я спрошу тебя?

Он пожал плечами.

– Ну спроси.

– Когда ты читал этот дневник, ты… узнал ее?

Я хотела попытаться сформулировать вопрос конкретнее, но, кажется, Денис понял, он покачал головой.

– Я не знал ее. Как оказалось.

– Да, если подумать, – с жаром воскликнула я, – все было не по-настоящему, ведь все, абсолютно все в ваших отношениях она подстроила!

Он опустил голову и, вздохнув, сказал:

– Поползли дальше! А то суп твой скиснет!

Мы добрались до квартиры через десять минут, в моей комнате Денис упал на диван. Я подала гостю воды. Он попил и с любопытством оглядел мою комнату.

– Я смотрю, ты серьезно настроилась!

– Это тренажеры отца, я на них не занимаюсь.

– Почему?

Я застонала.

– Да потому что не хочу. Я никогда не была худенькой, я такая. – Я движением руки махнула от груди до низа живота. – Ну скажи ты мне, в чем преступление быть такой?

Он улыбнулся.

– Не знаю, упитыш, но дразнить тебя прикольно. Ты всегда так мило краснеешь!

Я бросила в него подушкой.

– Дразни сколько влезет! Я найду себе упитанного и высоченного парня. Так-то! И он полюбит меня такую.

– Угу. А пока не нашла, потренируйся со шкафом!

– И вообще, у меня парень есть!

– Воображаемый?

– Нет. Дома. Максим зовут. Он один из самых красивых парней в нашей школе. Я ему нравлюсь. Когда я вернусь, мы будем встречаться.

– Серьезно?

Я видела, он не верит. Уж не знаю, какой черт в меня вселился, я подскочила к чемодану, достала записную книжку и, найдя нужный номер, вынула мобильник из кармана. Набрала номер Максима и затаила дыхание, ожидая, когда соединят.

– Максим, привет! Это Стефания. – Я включила на громкую связь.

– Теф, ого, какой сюрприз. Ты уже вернулась?

– Нет. Я еще в Питере.

– А-а… жаль. Как ты там поживаешь?

Я характерно взглянула на Дениса, мол, смотри, ему жаль.

– Скучаю по дому, – созналась я, видя, что мой гость закатил глаза, без обиняков спросила: – Максим, я спросить у тебя хотела… я ведь тебе нравлюсь?

В трубке повисла тишина. Денис зажал себе рот ладонью, чтобы не засмеяться, а я до боли закусила губу в ожидании ответа.

– Теф, – наконец промолвил Максим, – ты действительно хочешь поговорить об этом по телефону?

– Да.

– Мы в разных городах, – напомнил он.

– И что же? Какое это имеет значение для симпатии?

– Никакого. Конечно, нравишься. Иначе зачем бы я звал тебя в кино? – Он вздохнул. – Но у тебя там в Питере наверняка куча поклонников уже!

Я посмотрела Денису в глаза и, отключив громкую связь, негромко сказала:

– Мне никто здесь не нравится! Я жду нашего похода в кино!

Быстро свернув разговор, я повернулась к гостю, тот фыркнул:

– И что ты хочешь этим доказать? Что какому-то деревенскому так себе Васе ты нравишься?

– Максиму! И он не так себе, а ого-ого! Он такой красивый, красивее всех вас тут вместе взятых! Правда! Ну хочешь, фотку покажу?!

Он засмеялся.

– Ты такой ребенок, Теф! Тащи суп!

Я пошла на кухню за обедом, предупредив через плечо:

– И не вздумай рыться в моих вещах, как твой братец!

Я пришла через десять минут и застала любопытную картину.

Я остановилась в дверях с подносом, на котором стояли две миски с супом, блюдце с бутербродами, две кружки чая и злосчастный торт. Отец покупал торты чуть ли не каждый день, похоже, он считал, что раз я не худая, торт обязателен в моем рационе.