Он подставил отца. Он заставил меня оказаться здесь. Но сейчас я ненавидела его не за это. Я ненавидела его за то, что он меня не замечает. За то, что его жизнь — не моя. Мне хотелось большего. А он, словно в насмешку, притащил долбанные свадебные каталоги и уехал кувыркаться с другой бабой. И не знаю, почему меня это так обижало. Но я чувствовала себя вещью. Вещью, что была недостаточно хороша для него.

Недостаточно хороша я была даже для отца, который, казалось бы, меня любил, но расстался без сожаления и не счёл нужным даже что-то объяснить. Что уж говорить о фальшивом женихе. Это было так больно.

Хлопнув дверью, я выбежала на крышу. Поплакать. Покричать. Не знаю. Мне словно не хватало воздуха. Я должна была что-то сделать. Вырваться из тисков, что сжимали грудь. Просто вырваться. Сделать хоть что-то.

Бесцельно пометавшись по крыше, я достала телефон.

Моцарт забрал всё, что у меня было. Семью, жизнь, Артура, даже подруг, которым я теперь не могу сказать правду. И ничего не дал взамен. Ничего. Мне не с кем даже просто поговорить. Некому излить душу. У меня больше никого нет.

Я одна. Я никто. Я бесплотное существо, без права голоса, которое дали ему на сдачу, и он решил, что и я временно сгожусь.

Я листала список контактов, сидя на полу, и слёзы текли по щекам, когда сквозь их пелену взгляд остановился на имени. Антон.

С Антоном мы обменялись номерами на вечеринке, когда он потерял Моцарта, и я должна была позвонить, если найду его первой. Позвонить я не успела, Моцарт сам его нашёл, а номер так и остался.

И я думала: меня не выпустит охрана. Или охранник кинется тут же звонить хозяину. Но я сказала, что за мной приехал Антон и безмолвный страж в ответ только кивнул.

А Антон приехал. Примчался тут же.

Я беспрепятственно спустилась на подземную парковку. И забралась в машину на переднее сиденье.

— Ничего, что я тебя дёрнула? — застегнула ремень безопасности.

— О, совсем ничего. Очень рад, что ты позвонила, — улыбнулся Антон. И уже на меня не смотрел: машина вырулила с парковки на такой скорости, что тормоза взвизгнули, но улыбка так и осталась на его лице. Хорошая улыбка. Он вообще мне нравился: отзывчивый, вежливый, умный… симпатичный. — Здорово, что это именно ты.

— Почему? — удивилась я.

— Потому что как никто меня поймёшь, — чем-то был он очень доволен.

— Я?! — удивилась я ещё больше. Он счастлив, я еле сдерживаю слёзы. И я его пойму?

— Да, — слегка повернул он голову. — Но сначала о тебе. Что случилось?

— Нет, нет, давай ты, — покачала я головой. — Мне сейчас очень нужно что-нибудь хорошее.

— Ладно, — легко согласился он. Его глаза восхищённо заблестели, совсем как у мальчишки. — Я был на задании с Моцартом. На настоящем задании, представляешь?

Я пожалела, что настояла. Опять чёртов Моцарт! Но не затыкать же парня теперь.

— Не представляю. Даже не представляю, что значит «задание».

— Это такая операция, в которой участвует много людей, — принялся он было объяснять общими словами, но потом махнул рукой. — Короче! У Моцарта был должник. Тот пытался его обмануть и сбежать. Но Моцарт предупредил, что с ним такое не прокатывает и дал три дня. И вот спустя три дня тот пришёл в кафе с чуваком, который должен был дать ему деньги. Но наши говорят, уговаривал как-то вяленько, без огонька. Мычал что-то неубедительное, хотя тот другой мужик даже деньги привёз. И знаешь, что сделал Моцарт? — буквально светился он от восторга

— Убил его? И съел? — мрачно пошутила я. Но Антон залился таким заразительным смехом, что я и сама невольно улыбнулась.

— Почти. Он пригласил в то же кафе его дочь. Когда тот увидел Моцарта с дочерью, вид у него был именно такой: мне хана!

— Бедная девочка, — вздохнула я, ничуть не разделяя восторгов Антона.

— Да нет же, как ты не понимаешь! Моцарт… он просто нереально крут. Вроде ходит в трениках, может и вилкой в зубах за столом поковыряться. Но Тоцкий чуть не обделался, когда увидел его рядом с дочерью.

И я хотела его перебить и крикнуть: да чего же в этом крутого?! Но осеклась на знакомой фамилии.

— Тоцкий? — переспросила я. — Ты сказал Тоцкий? И дочь тоже Тоцкого?

— Ну да! Блин, Мо, он мой кумир. До сих пор поверить не могу, что он меня взял к себе. Он классный чувак! Да ты не переживай! — посмотрел он на меня. — Никто не пострадал. Наши парни деньги забрали и уехали. А с дочерью он вообще не о делах отца, а о вас говорил.

— О нас?!

— Ну, да. Она и не знает ничего о делах отца. Мо нанял её организовать вашу свадьбу.

Переспросить «Нашу свадьбу?!» уже было бы глупо. Но это ведь не могло быть совпадением?

— А Тоцкий он кто?

— Бывший первый заместитель главы Госстройнадзора. Команда Тоцкого много лет вымогала взятки у строительных компаний. Выдавала разрешения на эксплуатацию объектов, построенных с нарушениями. А это и жилые дома, и офисные здания, и торговые центры, и аквапарки. И дело не столько в деньгах, которые они вымогали, а в том, что из-за их стяжательства могут пострадать люди. Построенные как попало здания угрожают и жизни, и здоровью людей, что будут в них жить, работать, делать покупки, отдыхать с детьми.

— А он просто забрал у него деньги и отпустил? — фыркнула я. — Тоже мне Робин Гуд!

Антон уверенно покачал головой.

— Нет, это не всё…

Но я не хотела больше ничего знать. Чем сильнее Антон им восхищался, тем больше я чувствовала себя недостойной. Ничтожной. Жалкой. Тупой куклой рядом с ним. Глупой маленькой девочкой, возомнившей себя невесть чем.

И тем хуже мне становилось. Он словно специально убеждал меня, что Моцарт хороший. Когда мне остро требовалось услышать, что он плохой.

— Прости, — осёкся Антон, увидев мои слёзы. — Не хотел тебя расстроить.

— Ничего, — качнула я головой. — Всё нормально. Дело не в Моцарте. То есть не только в нём.

— Говори, говори, — кивнул он.

— Понимаешь, ещё неделю назад я была счастливым человеком. У меня было всё. Дружная семья. Здоровая мама. Строгий, но справедливый папа. Лучшая в мире сестра. Любимый парень. Дом, в котором я жила с рождения. Подруги, с которыми можно было поболтать обо всём на свете. И вдруг ничего этого не стало. У отца крупные неприятности. Мама больна и ей нужна операция. Сестра несчастна в браке и ненавидит нас всех. Парень бросил. Подругам я вру. И живу я теперь в чужой квартире на правах худших, чем у собаки, — вытирала я руками слёзы.

Антон протянул мне бумажные салфетки. И я выдернула сразу две. Промокнула глаза.

— Нет, ты не подумай, что я жалуюсь. И у меня нет претензий к Сергею. Наверно, он один со мной честен и выполняет свои обещания, но…