Из будочки у ворот выглянул крепкого телосложения молодой человек. Марк назвался, он вежливо кивнул:

— Вас ждут, парковка справа от ворот, четырнадцатое место, пожалуйста.

Ворота неторопливо открылись, впуская доктора в ухоженный двор с клумбами, круглыми фонариками и дорожками из разноцветной плитки. Ага, гостей в подземный гараж не пускают. Ну и ладно, не больно-то и хотелось.

Охранник распахнул дверь, второй держал лифт, пока Марк пересекал холл, тоже отделанный камнем, но уже мрамором. Справа от входа было нечто вроде зимнего сада: кожаные диванчики расставлены между кадок с растениями, по большей части экзотическими — пальмы, монстеры, еще что-то разлаписто-зеленое. Там в глубине тихонько журчал фонтанчик. Хорошо быть преуспевающим адвокатом, даже лучше, чем преуспевающим дантистом. Жить в таком доме — это сколько же надо драть с клиентов.

Встретил Алан племянника вполне радушно. Секретутки, к счастью, видно не было. Славика тоже. Марк протянул ему коробку с подарком, произнеся приличествующую случаю речь — по поводу того, что поздравлю конкретно в день рождения, но поскольку не знаю, когда свидимся, то презент хотел бы передать сейчас. Тете Симе он бы не рискнул преподнести подарок ко дню рождения раньше срока, но Алан в этом плане без комплексов. Он распечатал коробку, выразил восхищение — Марку показалось, вполне искреннее, — и рассыпался в благодарностях.

Хозяин собственноручно сварил кофе. Пока готовил, занимал племянника светской беседой: ездил на недельку во Францию, отдохнуть, развеяться, не поверишь, кого встретил «У Максима». В этом ресторане такие цены — где наши депутаты берут такие деньги? И все в том же духе. Но едва фарфоровая чашечка с позолотой оказалась на столе перед носом гостя и он сделал первый глоток ароматного напитка, как вступление закончилось. Алан сел напротив, положил ногу на ногу и совершенно деловым тоном сказал:

— Я тебя слушаю.

Марк изложил грустную историю Антонины Ивановны.

Адвокат внимательно все выслушал, задал пару вопросов: передавал ли хотя бы раз Олег деньги при свидетелях? Марк знал ответ — он ездил заниматься к даме домой и всегда был один. Свидетелей не было. Тогда Алан спросил, где она живет. Доктор назвал адрес и добавил, что квартира произвела на мальчика огромное впечатление и что милая завкафедрой водит новенький «мерседес».

Алан покачал головой:

— Я не возьмусь за это дело. И никто не возьмется. Оно совершенно, то есть абсолютно, безнадежное. Никто ни разу не видел, чтобы она брала деньги. Свидетелей нет. Даже до суда это не дотянуть. Да и кроме того, у бабенки наверняка есть защита. «Мерседес», говоришь? Такие без крыши, или там козыречка какого-нибудь, не живут. Так что мне очень жаль твою коллегу, но помочь я ей ничем не могу. И никто не сможет.

Он переменил позу, положил ладони на стол и вопросительно смотрел на племянника. Марк понял, что эта тема закрыта и дядя ждет, когда он перейдет к следующей проблеме. Лично у Марка проблем не было. Ему просто было муторно, словно это он сам сделал какую-то гадость и теперь не может ее исправить. Черт, дурацкое ощущение. Пытаясь потянуть время (а вдруг в голову придет еще какой-нибудь вопрос), доктор поинтересовался, будет ли Алан на свадьбе у Валечки.

— А как же, как же. Я уже и подарок присмотрел. Сима сказала, что молодым нужна кой-какая мебель, поэтому лучше деньгами, и конвертик я им само собой принесу, но в качестве сувенирчика я купил прелестную настольную лампу — бронза, начало двадцатого века.

Марк молча кивал, не зная, что сказать или спросить. Но Алан далеко не дурак. К тому же преуспевающий адвокат не может не быть хорошим психологом.

— Ведь это не все? Ты по-прежнему выглядишь напряженным. — Он смотрел на племянника с искренней заботой. — Почему бы не рассказать, что тебя мучает.

— Да я уже рассказал.

Он удивился:

— История этого мальчика? Но ты ничего не можешь поделать, так что… — Тут ему пришла в голову новая мысль, и он осторожно спросил: — Или ты имеешь в этом личный интерес? Эта женщина брала у тебя в долг?

Марк отрицательно покачал головой.

Алан подумал еще немножко:

— Сколько ей лет?

— Она годится мне в мамы. У меня нет в этом деле того, что ты называешь личным интересом. Просто я хотел помочь, и меня бесит… когда так не по-человечески…

— Ай-ай-ай, Марк. Нельзя помочь всем униженным и оскорбленным. Это в молодости мечтается, а как доходит до дела… Мы взрослые люди, и не надо строить иллюзий и терзаться по поводу несовершенства этого мира.

Собственно, на этом разговор закончился. Вернее, еще некоторое время адвокат племяннику подарил и даже произнес небольшую речь — все в том же ключе — о вреде донкихотства для здоровья отдельно взятого донкихота и для социума в целом. Это, как Марк понял, должно было снять камень с его души. Речь доктору понравилась — все-таки дядюшка чертовски талантлив. Но легче не стало. На прощание Алан сказал, что если мальчик поступит на вечерний или даже на заочный, то, вполне возможно, ему найдется местечко в конторе. Молодые и шустрые всегда нужны. Волка, знаешь ли, ноги кормят, да вот иногда уже сил нет везде бегать самому. Племянник поблагодарил и откланялся.

Марк вернулся домой, вернее, доехал до дома, припарковался, но из машины не выходил. По крыше и стеклам застучал дождь. Пахло мокрой пылью и асфальтом — запах города. После дождя станет свежее, и тогда можно будет разобрать среди бензина аромат зеленых деревьев. Молодой человек сидел так довольно долго, просто слушал дождь. Конечно, Алан прав. Вот вокруг колодец двора, наверняка за этими мокрыми от дождя стеклами полно людей, которых обидели. И они с радостью взвалили бы свои проблемы на какого-нибудь пришлого героя. Но! Если бы герой даже смог им помочь, то сами они, ничему не научившись, не поучаствовав в борьбе, так и остались бы потенциальными жертвами. А потому им можно и дo' лжно советовать, но действовать они — обиженные — должны сами. Чтобы, так сказать, «духом окрепнуть в борьбе». Собственно, к этому и сводились недавние рассуждения дяди. Там было еще много красивых слов о психотипе и виктимности, но суть от этого не менялась. И ведь он прав. Почему бы не пойти домой? Там тепло. Хотя и тут неплохо: тихо шелестит кондиционер — окно пришлось закрыть, потому что дождь усилился. Тепло, сухо и уютно. И так погано на душе! Марк развернулся и поехал к тетушке. Вернее, к дому, где жили тетушка и Лана. Конечно, ему не очень хотелось с ней связываться; он не знал, занимается ли их агентство такими делами, как пугание преподавателей высшей школы. И если да, то сколько они за это берут? И Марк подумал, что, если и она скажет, что дело безнадежно, — так тому и быть.

У подъезда он сообразил, что не знает номера ее квартиры. Соседка — это еще три квартиры на той же лестничной клетке, а учитывая общительность тети Раи, Лана могла жить и несколькими этажами выше или ниже. Если зайти к тетушке, придется долго объясняться. Ох, как непросто все в этой жизни. Стал рыться в карманах в поисках записной книжки и вдруг подумал: а если ее нет дома?