Идея оказалась не лучше – природа, словно издевалась над ними, ершистый подлесок вставал стеной, били по глазам сухие ветки, передвигаться без шума и фонарей было в принципе невозможно.

- Выходим на опушку, - последовала новая команда.

Минут пятнадцать они перебирались через поваленные деревья, ползли по кочкам, всё это было нелепо, смешно и грустно, но всё равно лучше, чем никуда не идти. Глазастый Баттахов среагировал первым:

- Лежать, не шевелиться!

Слева - на другой стороне поля вспыхнули огни, прохладный ветерок донёс тревожную речь, понятно, что не русскую. Глина скрипела на зубах, все внутренности бурлили от злости - ловили движение, гады, повсюду стояли их посты: слева находился немецкий дозор, причём, судя по работе двух мотоциклетных моторов - усиленный.

- Господин унтер-офицер, мне кажется, что-то видел, - донёсся крик.

«Спокойствие. Не пари горячку, - подумал Шубин. - Нормальная штатная ситуация».

Немцы запрягали долго, ворчливо вопрошал унтер-офицер: - А точно ли гренадер Шварц что-то заметил или у него ночные галлюцинации на почве недосыпания? Гренадер Шварц уверял, что с головой у него всё в порядке, но могло и показаться, будто вдоль опушки кто-то перебегает.

Пользуясь заминкой немцев, разведчики переползли в лес, благо до него было рукой подать, зарылись в мох и траву. Можно было уничтожить этот пост - дело несложное, но тогда вся округа встанет на дыбы и из этого леса им уже не выбраться.

Мотоциклы подъехали по широкой дуге, вспыхнули фонари, пулемётчики в люльках прильнули к прицелам, одна из машин проехала по тому месту, где минутой ранее лежали разведчики, экипаж второй предусмотрительно держался поодаль. Следопыт с фонарём мог выявить следы девятерых человек, но гитлеровцы даже не спешились, а только осветили опушку фонарями.

- Поздравляю, Ганс! Тебе почудились сказочные русские персонажи, нечистая сила, - засмеялся сослуживиц. - Здесь никого нет, кроме беглых русских крестьян.

«Это вы, упыри, олицетворяетесь с нечистой силой», - злобно подумал Шубин.

Дозор удалялся, унтер крикнул, что надо передать по рации об инциденте другим постам, скорее всего гренадеру Шварцу померещилось, у него ведь и фамилия как у сказочника. А вдруг нет?..

«Не пари горячку, лейтенант, - твердил себе Глеб. - Погубишь себя и людей. Время есть, нужно выждать, отдохнуть».

Повторять попытку было бы сущим безумием. Разведчики углубились в лес, снова спустились в Коровью балку, которая тянулась не на один километр. Опять сели кружком, фонари не включали, слушали как за пределами балки стрекочут мотоциклетные моторы, немцы явно обеспокоились, но не гоняться же ночью с пулемётом за каждым беглым русским крестьянином.

- Обложили нас, товарищ лейтенант, - прошептал Климов. - Но ничего, в Коровью балку они не сунутся. Вы уверены, что мы должны рисковать?

- С рассветом дойдём до наших, - Шубин успокоился.

Группе требовался отдых, в любом случае в таком состоянии далеко они не уйдут, утро вечера мудренее. Этой ночью, как ни обидно, у немцев больше преимуществ, теперь они станут внимательнее. Утром, на определённом этапе, группа может разделиться - так больше шансов донести полученные разведданные.

- Ищем место для ночлега, - решился Шубин. – Сержант, выставить посты. Спим до четырех утра. Чуть свет, сразу в путь. Дойдём до Ключниково, там разделимся.

Тени засновали в прохладном воздухе. Глеб завернулся в плащ палатку, включил фонарь с подсевшим аккумулятором, стал изучать мятую карту - руки бы оторвать картографам за то, что выпускают такие изделия. Желябино, тем более Вязники на карте отсутствовали, зелёные массивы чередовались с пятнами песочного цвета, означающими поля. Отыскать участок куда их сейчас занесло оказалось задачей непростой, данное место определялось с погрешностью. Впрочем, Ключниково на карте значилось, а также дорога из Кудришей на Ярцево, которую наверняка уже перерезал противник.

Балка обрывалась километра через полтора, дальше дорога и поля. Оставалось идти на северо-запад с обходом Ключниково. От упомянутого населённого пункта до Ярцево было километров семь, если не мешкать, неужели не добегут - хоть кто-то добежит.

Линия фронта постоянно менялась: принимала причудливые очертания, порой лишённые всякой логики. Немцы теснили Красную Армию, она наносила отчаянные контрудары, при этом, некто Гельмут, совершенно прав - механизированных корпусов у советского командования практически не осталось.

Сон не шёл. Внутренние психи прорывались наружу, трясла злость, он задремал за два часа до рассвета, а проснулся раньше всех, когда предутренняя серость расползалась по врагу, уставился с нескрываемым раздражением на сладко спящих товарищей.

Часовая стрелка перевалила за цифру девять. Солнце поднялось над деревьями и уже припекало, разведчики лежали на участке, изрезанном лощинами, мрачно наблюдали за происходящим. За спиной осталась Коровья балка, доведшая до белого каления, игра в пятнашки с немецкими разъездами, долгие посиделки у дороги, по которой тащились немецкие машины. Линия фронта продвинулась вперёд. Если Ярцево ещё не взяли - оно оказывалось на краю выступа, вдающегося в немецкий тыл. Если же Ярцево пало, то вообще непонятно зачем туда идти. Просто выполнить приказ и позволить немецким танкам перекрыть Смоленскую дорогу?

- Не волнуйтесь, товарищ лейтенант. В Ярцево наши, - вещал Баттахов. - Я это чувствую и даже не спрашивайте чем.

Бойцы украдкой посмеивались, гадали - каким же местом Баттахов это чувствует. Но резон в этом предположении был. Канонада гремела на западе, а на севере было тихо. В случае атаки на Ярцево, там поднялся бы такой шум, что в Москве бы услышали, однако чем дальше уходила полковая разведка, тем безрадостнее становилось на душе, вопрос о переменчивости удачи вставал ребром. Справа, метрах в семидесяти, пролегала дорога, на которой хозяйничали части вермахта, сломался грузный Опель Блиц, не рассчитанный на российские ухабы - колесо попало в яму. Водитель со взмыленным черепом бегал от кабины к капоту, пытался завести своего стального бегемота, присутствующий при этом унтер подвергал действия водителя беспощадной критики и, казалось, готов был съездить ему по морде. Потом унтеру это надоело, он махнул рукой и пешком направился в село. Водитель остался в гордом одиночестве, уселся на подножку, закурил и уставился в переносицу лейтенанта Шубина, прильнувшего к биноклю, потом поднялся, откинул сиденье, стал искать подходящий для ремонта инструмент.

А ведь действительно в переносицу смотрел. Шубин убрал бинокль, без него все выглядело естественнее, упомянутая дорога строилась вдоль южной окраины сёла. Ключниково, не была затрапезной деревушкой - две тысячи населения, в глубине села возвышалась водонапорная башня, тускло поблёскивал купол церкви. Похоже немцы пришли без боя - разрушений не наблюдалось, вдоль дороги стояли опрятные избы, тянулись заборы. Из глубин села прогремела автоматная очередь. Водитель опеля даже ухом не повёл - соваться в населённый пункт было смерти подобно.