Однако вскоре произошли известные всем события – перестройка, развал академической системы, – и вчерашние мажоры оказались у разбитого корыта.

Так что Надежда ничуть не удивилась, узнав из Всемирной сети, что Александр Штукенвассер неожиданно бросил успешную научную карьеру и ушел из института, создав небольшую коммерческую фирму. Больше ее удивило другое: сопоставив даты, она выяснила, что Штукенвассер-старший ушел на пенсию в то же самое время, когда его сын покинул институт и занялся коммерцией.

В принципе, в этом не было ничего странного. Как только папа ушел со своего поста, Александр лишился его поддержки и решил сменить сферу деятельности… Но что-то здесь не складывалось. Чувствовалась какая-то нестыковка. Надежда не могла найти ничего конкретного, но ощущала эту нестыковку шестым чувством.

Покопавшись еще в Интернете, Надежда нашла архив институтской многотиражной газеты «Динамик», просмотрела номера за тот год, когда пресеклась академическая карьера обоих Штукенвассеров, и заметила нечто странное.

В течение года в газете было опубликовано несколько статей о профессорах и преподавателях, которые уходили на пенсию. Авторы этих статей в самых цветистых выражениях говорили о выдающихся заслугах старых преподавателей, об их огромном вкладе в научную славу института и о том, как оставшиеся сотрудники сожалеют о том, что больше не будут с ними работать. В общем, не более чем красивые слова, дань условности – но таковы правила хорошего тона. Об уходящих на пенсию, как об умерших, – только хорошее, и как можно больше.

И только о Германе Александровиче Штукенвассере в газете не было сказано ни слова. Зато промелькнула небольшая заметка какого-то активного старшекурсника о том, как институтское начальство замяло скандал на кафедре гидродинамики. Вышеупомянутое шестое чувство говорило Надежде, что она нащупала что-то криминальное, но ни в институтской газете, ни на сайте больше ничего интересного не нашлось.

Тогда она просмотрела архивы городских газет за тот же период, указав в запросе на поиск «скандал в институте имени Попова». И довольно быстро нашла небольшую статью, из которой узнала, что в то самое время на кафедре гидродинамики было совершено хищение в особо крупных размерах.

«Что можно похитить на кафедре? – подумала Надежда, вспоминая студенческие годы. – Олово для пайки? Миллиметровую бумагу? Переходящий вымпел победителя социалистического соревнования? Бюст профессора Попова? Нет, он, конечно, был уважаемым человеком, крупным ученым, радио опять же изобрел, хотя и не точно… Но его бюст точно не представляет никакой ценности».

Она прошерстила еще несколько газет – и наконец события того давнего года вырисовались перед ней во всей своей банальной неприглядности.

В то время (а это было начало девяностых) в учебных институтах и научных организациях дела обстояли более чем плохо. Все законопослушные сотрудники искали способы подработать более или менее легальным способом, а менее законопослушные воровали у родного института все, что плохо лежало и представляло собой хоть какую-то ценность. Очень популярным бизнесом стало извлечение драгметаллов из микросхем. Некоторые умельцы конструировали на основе обычной кофемолки специальное устройство, которое измельчало микросхемы, после чего из порошка на центрифуге можно было выделить высокопробное золото или платину. Еще выше ценились редкоземельные металлы – потому что некоторые из них, к примеру такие, как лютеций и тербий, действительно очень редки, сложны в получении и стоят дороже золота.

Так вот, на кафедре гидродинамики института имени профессора Попова исчезло несколько высокоточных приборов, в которых имелось довольно значительное количество редкоземельного металла лютеция. К исчезновению этих приборов оказался причастен сын доцента Штукенвассера Александр. Доказать ничего не смогли, но и сомнений на его счет ни у кого не было.

Пожилой, уважаемый преподаватель, пользуясь своей репутацией и связями, кое-как сумел замять скандал, но сам очень тяжело его пережил и ушел на пенсию, чтобы не смотреть в глаза коллегам. А через несколько лет умер.

Сын его тоже, разумеется, ушел из института и создал коммерческую фирму, вложив в нее, по-видимому, деньги, вырученные за украденный металл. Как почти все начинающие бизнесмены в то время, он занимался поставкой компьютеров. Но дела у него пошли не слишком хорошо, и фирма вскоре разорилась. Однако Александр Штукенвассер не сложил руки. Он создал новую фирму, затем еще одну…

Наконец, через пять лет после ухода из института, он набрел на интересную тему. К тому времени в нашей стране уже появилось много богатых людей, так называемых новых русских. Накупив малиновых пиджаков и «мерседесов», научившись пользоваться ножом и вилкой, а то и щипчиками для лобстеров, построив уродливые кирпичные особняки в стиле «тюремного ампира», эти новые хозяева жизни задумались о том, как придать своему новому статусу некое подобие респектабельности и благородства. И тогда появился спрос на поиски аристократических корней, создание родословных и генеалогических древ.

Александр Штукенвассер решил заняться этим многообещающим бизнесом. Его собственная фамилия звучала достаточно необычно и неопытному человеку вполне могла показаться аристократической. Штукенвассер нашел безработного историка, какое-то время проработавшего в центральном историческом архиве, снял помещение в особняке девятнадцатого века, переделанном под бизнес-центр, обставил офис антикварной мебелью (благо она тогда продавалась на каждом шагу и была недорогой) и начал завлекать в свои сети процветающих бизнесменов, мечтающих об аристократическом происхождении.

Со временем его бизнес расширился. Генеалогические исследования понадобились не только удачливым, процветающим бизнесменам, но также (и даже в большей степени) девушкам и молодым женщинам, на этих самых бизнесменов охотящимся, как на ценную дичь. Невеста с выдающейся родословной, восходящей к какому-нибудь конюшему царя Алексея Михайловича, котировалась куда выше обычной провинциальной девушки. А состряпать такую родословную ничего не стоило, особенно если учесть, что новые русские в большинстве своем не знали, чем конюший отличается от обычного конюха, а постельничий – от гостиничного портье.

Немного позже появилась еще одна разновидность заказчиков – чиновники. Оказалось, что если прежде, в советские времена, для успешной государственной карьеры непременно требовалось рабоче-крестьянское происхождение, то в новое время выше котировались чиновники с дворянскими корнями.

А немного позже Штукенвассер открыл еще один вид деятельности. Его фирма стала заниматься исследованием старых зданий, доказывая по требованию заказчика, что эти здания являются историческими памятниками или, наоборот, не являются таковыми. Фирма Штукенвассера называлась красивым словом «Реноме» и уже много лет держалась на плаву.

Надежда открыла их сайт, к слову сказать, оформленный очень красиво. Название фирмы было выведено затейливой славянской вязью на голубом щите, который с двух сторон поддерживали геральдические звери – лев и единорог. Ниже было написано: «Вы чувствуете в себе древние аристократические корни? Вы подозреваете, что ваша прабабушка была фрейлиной последней императрицы, а прадедушка – камергером? Вам снятся придворные балы и приемы? Приходите к нам, в фирму „Реноме“, и мы поможем вам восстановить свое благородное происхождение! Создание родословных и генеалогического древа, восстановление утраченных титулов, проверка зданий и строений на статус памятников истории и культуры».