На самом деле его давно беспокоила ситуация в интернате. Директору сообщили, что в полицию поступило заявление и та никак не отреагировала. Намек более чем прозрачный: разберитесь сами и поставьте на этом деле жирную точку. Можно было как-то договориться и склонить всех этих защитников на свою сторону либо, на крайний случай, привлечь братков и хорошенько припугнуть, после чего отправить с глаз долой. Однако, что ни говори, любой механизм со временем ржавеет и становится медлительным и неповоротливым, так что с места не сдвинешь. То же случилось с руководством интерната. В «Чаэ» были уверены, что им ничто не угрожает, что они останутся безнаказанными, и не успели подстелить соломки. В конце концов, инспектор Чан не раз пытался достучаться до них, но сейчас он был бессилен. По своему многолетнему опыту он знал: в тюрьму садятся не злодеи, а глупцы. В погоне даже за хромым оленем хищник ни в коем случае не теряет бдительности.

Директор Ли Гансок был ошарашен. Он явно до конца не оценил ситуацию. В глазах его читалось возмущение: ты загребал в свои карманы, а вот как я предъявлю тебе счет и… С такими типами лучше не церемониться, поэтому инспектор Чан с каменным лицом надел на него наручники и зачитал его права:

— Вы имеете право воспользоваться услугами адвоката и право хранить молчание. Все, что вы скажете, может быть использовано против вас в суде. — И добавил, словно в оправдание себе (мол, я немало поимел, поэтому, так и быть, дам один совет): — Вообще-то, я мог бы с вами не церемониться. Только что начались уроки, и в коридоре никого нет. Даже если вы будете кричать, никто вас не услышит, поэтому пройдемте.

У зама Ли Ганбока колени ходили ходуном. А ведь эти двое подумал инспектор, и вправду насиловали глухонемых детей. Он почувствовал это на уровне животного инстинкта. И на одно краткое мгновение в нем проснулась совесть. Его покоробило, что он якшался с подобными типами.

— Инспектор! Это не мы. Клянусь тебе, мы этого не делали. Ты же знаешь, Чан, а? Слышишь, инспектор? — плаксиво заголосил Ли Ганбок.

Не обращая внимания на вопли, Чан кивнул патрульному Киму и увел директора и зама в полицейскую машину. Ким с напарником арестовали Пак Бохёна и усадили его в другую машину.

— Это заговор! Это все состряпано коммуняками! Вы не имеете права!..

Инспектор Чан раздраженно захлопнул дверь машины. С этими олухами все кончено. Но есть проблема. Невозможно предсказать, как они себя поведут, куда их нелегкая понесет, а по их глупости и он может вляпаться по самое не хочу.

Инспектор упер взгляд в лобовое стекло. Эти двое видели в нем предателя, дескать, бросил их на произвол судьбы, и, словно малые дети, сидели, скорчив плаксивые мины. На неискушенный взгляд их лица могли показаться простодушно-наивными, но Чан-то знал: это старые хитрые лисицы.

— Чан! Пожалуйста, позвони Пак Бену! Попроси его срочно, слышишь, срочно приехать! Ну чего ты медлишь, звони скорей! — причитал директор Ли Гансок.

Чан, оглянувшись, смерил его брезгливым взглядом. Директор же, будто не замечая пренебрежения, с побагровевшим лицом бормотал:

— Мы же не чужие. Пак Бен точно все уладит, вызови его. Это лучший адвокат Муджина, кроме того, он член правления интерната «Чаэ». Он-то нам и нужен, да! И, кстати, Чан, послушай! Ты, кажется, чего-то не понимаешь. Мало ли как повернется, а ты на меня наручники, да прямо в школе… Ей-ей, этого я тебе никогда не забуду…

С нескрываемым презрением Чан снова отвернулся, закурил. Когда он выпустил дым, Ли Гансок и Ли Ганбок одновременно зашлись кашлем. Оба были некурящие, к едкому дыму не привыкли, но закашлялись скорее в знак протеста, что он курит в их присутствии. Ведь они были не абы кто, а почтенные старейшины муджинской церкви Великой Славы.

— Я долго рассусоливать не буду. И два раза повторять не собираюсь. Слушайте внимательно!

Инспектор Чан говорил очень тихо, однако в голосе чувствовалась властность. Близнецы вмиг прекратили картинно кашлять и навострили слух.

— Сегодня муджинская прокуратура переполошилась. Весь город на ушах! Если вовремя не принять меры, то меня и прокурора надо мной как пить дать снимут с должности, потому что тянули с арестом. Я сам сейчас на волоске, поэтому у меня нет выбора. Согласен, адвокат Пак неплох. В Муджине лучшего спеца не найти, да и с вами он в довольно тесных отношениях. Можно было бы попытаться. Загвоздка в том, что он метит в мэры. Понимаете? Ему нельзя пренебрегать общественным мнением. Свяжитесь с Паком и попросите его найти человека, который совсем недавно ушел в отставку. Будет идеально, если он учился в Муджине и еще не успел заняться частной адвокатской практикой. И пока не найдете такого, запомните: даже если я, инспектор Чан, со страшным лицом заявлю, что знаю вас как облупленных, — ваши рты крепко-накрепко захлопнуты. Вы должны превратиться в таких же глухонемых детей, за счет которых вы паразитировали. Глухонемые, поняли? Рот на замке! От жалоб на несправедливость никакого толку, это вы можете в церкви вашему Отцу Небесному в жилетку плакаться. А в конце концов все разрешится благополучно, то вашему Отцу Небесному — десятину, а некоему Чану — десяточек процентов от десятины не забудьте припасти!

Во дворе полицейского участка их уже поджидала толпа журналистов. Среди них инспектор Чан мельком заметил Со Юджин. На удивление, он сразу распознал ее миниатюрную фигурку, почти затерявшуюся в скоплении людей. Журналисты с вытянутыми шеями бросились к машине, заполоняя все свободное пространство, словно плети вездесущего вьюна. Неожиданно инспектор припомнил информацию, что собирал на нее.

Бывший муж в настоящее время занимался политикой. И хотя в парламенте не состоял, все же его имя было на слуху как одного из приближенных к власть имущим. Странно. Условия, в которых она жила, оставляли желать лучшего. По-видимому, и больной младшей дочке бывший муж не шибко помогал. У инспектора даже мелькнула мысль: «Может, нагуляла?», но подтвердить подозрения было невозможно. Впрочем, что говорить, на свете пруд пруди безответственных папаш. Его собственный отец тоже из их числа. Так, дальше. Женщина довольно симпатичная, к тому же выпускница одного из столичных университетов, поэтому, просматривая собранные данные, он никак не мог взять в толк, с чего бы ей быть такой несчастной и прозябать в этой дыре.

Делая вид, что помогает близнецам выйти из машины, инспектор наклонился и весьма заносчиво, что всего несколько дней назад было совершенно немыслимо, сделал внушение:

— Ни в коем разе не прячьте глаза и не прикрывайте лицо пиджаком. Расправьте плечи и твердите как заведенные, что это ужасная ошибка или заговор, вы невинные жертвы, поборники справедливости, полиция с прокуратурой все выяснят и расставят по своим местам. И улыбайтесь, черт бы вас побрал! Поняли меня?

Братья с перепуганными лицами закивали в ответ. Инспектор ни секунды не сомневался: вскоре все вернется на круги своя. Реальный мир — это вам не сказки, где всегда побеждает добро. Пускай сейчас, словно малые дети, близнецы хватаются за его штаны, однако свистопляска уляжется и все станет как прежде: к ним вернутся их пренебрежительность и чванство, а к нему — процент от навара. Обстоятельства сыграют ему на руку, если в их мозгу четко отпечатается мысль о нем как о благодетеле и спасителе. Мало кому дается шанс переплюнуть тех, кто многое поимел. Да и просто достичь той же планки. Вот и вся правда жизни.