— Спасибо, Хигсон, — коротко поблагодарил Саймон своего слугу.

Хигсон поклонился и вышел в коридор.

А Саймон уже смотрел на дверь, ведущую из его спальни в спальню Эмили.

Из соседней комнаты вот уже несколько минут не доносилось ни звука. Его жена, очевидно, уже в постели и ждет его.

Его жена. Саймон смотрел на разделяющую их дверь, вспоминая, как выглядела Эмили днем, в маленькой, переполненной гостями церкви. Она шла между скамьями с некоторой осторожностью, так как наотрез отказалась надеть очки. Но легкая неуверенность ее походки вместе с застенчивой радостью в зеленых глазах придавали ей облик сказочной принцессы, вступающей в новый неведомый мир. Белое платье с серебристой отделкой усиливало это впечатление. Саймон с удивлением обнаружил, что испытывает горячее желание быть ее защитником и единолично владеть ею.

Казалось, весь поселок собрался в церкви в самых лучших своих нарядах. Не могло быть сомнений, что Литл-Диппингтон одобряет этот союз. А среди леди литературных четвергов не осталось ни одной, не пустившей счастливую слезу.

Неожиданно очарованный своей невестой, Саймон даже забыл о Бродерике Фарингдоне и братьях Эмили. Все трое наблюдали за церемонией с вызывающим удовлетворение мрачным видом, словно Эмили предстояло отправиться в Австралию, а не сделаться богатой графиней.

Все правильно, напомнил себе Саймон, подходя к двери. Для Фарингдонов Эмили так же безвозвратно утеряна, как если бы она отправилась за океан. С сегодняшней ночи она безраздельно принадлежит своему мужу. Она перестанет быть Фарингдон. Саймон твердо решил, что ни на минуту не позволит забыть об этом ни одному из Фарингдонов.

Уже положив ладонь на ручку двери, Саймон обернулся и оглядел спальню хозяина дома, когда-то принадлежавшую его отцу. Ликование охватило его. Сент-Клер-холл во всем своем великолепии снова принадлежит Траэрну.

— Могу тебя заверить, отец, уж я-то не потеряю его, как ты когда-то, — поклялся Саймон призраку, все еще живущему где-то в самом дальнем уголке его души.

Двадцать три года — долгий срок ожидания, но оно стоило того. А месть еще только начиналась. Наблюдать за неизбежным падением Фарингдонов в финансовую пропасть будет так же приятно, как приятно было отобрать у них сегодня Сент-Клер-холл.

Саймон открыл дверь и шагнул в тихую и темную соседнюю спальню;

— Эмили? Почему вы не сказали, чтобы горничная оставила зажженную свечу? Вы что, стесняетесь, дорогая моя? — Саймон прошел в глубь комнаты, давая глазам привыкнуть к темноте. — Не надо. Ведь между нами установилась связь более высокого порядка, вы не забыли? — Он остановился в изножье кровати и нахмурился, поняв, что под одеялом его рыжего эльфа нет. — Эмили?..

Тут он увидел на подушке аккуратно сложенную записку. С тревожным чувством Саймон обогнул кровать и схватил листок бумаги. Он поднес записку к открытой двери и в свете, падающем из его спальни, прочел следующее:

«Мой дорогой Саймон!

Если Вы нашли эту записку, значит, сочли необходимым выполнить свои супружеские обязанности. Как это на Вас похоже: следовать долгу чести и ответственности, не взирая на свои личные желания! Но клянусь Вам, в такой жертве нет никакой необходимости. Пожалуйста, поверьте, я не собираюсь обременять Вас моими пылкими чувствами ни сегодня, ни когда-либо еще, до тех пор, пока у Вас не зародится ко мне искреннее чувство, любовь… Я готова ждать сколько потребуется, даже если на это уйдут целые годы.

Ваша любящая жена».

— Проклятье! — Саймон скомкал записку в кулаке. Затем вдруг усмехнулся.

Гнев улетучился, ситуация виделась ему уже в комичном свете. Что ж, он так и предполагал, что его ждет необычная свадебная ночь, Эльфы — народ непредсказуемый.

Он попробовал представить, где же могут прятаться эльфы, и вспомнил, что уж этот-то эльф, несомненно, не устоит перед искушением начертать в своем дневнике запись о сегодняшней — такой особенной! — ночи.

В коридоре слабо мерцали свечи. Саймон направился к лестнице. Дом в эту ночь был тих и спокоен. Кроме него и Эмили в нем оставались только слуги, а они уже давным-давно легли спать.

Саймон не позволил своим новым родственникам провести хоть одну ночь под его крышей. Троим Фарингдонам было сказано, что сразу же после свадебной церемонии им придется подыскать другое пристанище. Саймона не особенно заботило, где они проведут ночь. У него, правда, сложилось впечатление, будто все они едут в Лондон, что вполне его устраивало. Чем скорее они вернутся в игорные дома, тем скорее скатятся в пропасть.

Уже на нижней ступеньке Саймон увидел полоску света, пробивающуюся из-под закрытой двери библиотеки. Он усмехнулся и зашагал через выложенный мраморными плитами холл. Выследить сбежавшую жену оказалось не таким уж трудным делом.

Саймон открыл дверь библиотеки и вошел. Эмили, сидя за большим письменным столом, что-то усердно записывала в толстую тетрадь. Услышав, как. открылась дверь, она подняла взгляд. На ней был все тот же скромный халат из индийского ситца, волосы забраны под маленький белый чепчик с оборочками.

При виде Саймона глаза ее за стеклами очков сделались совсем круглыми.

— Саймон!

— Добрый вечер, моя дорогая. Вам не кажется, что это довольно необычное место для первой брачной ночи? — Саймон закрыл дверь и подошел к потухшему камину. Став на одно колено, он принялся разжигать огонь. — Здесь не столь уютно, как в вашей спальне.

— Саймон, что вы здесь делаете? — Эмили вскочила на ноги, — Вы нашли мою записку?

— Я нашел вашу записку. — Саймон поднялся с колена и достал из кармана скомканную бумажку. Он бросил ее в камин. Потом повернул голову и улыбнулся Эмили через плечо. — Очень любезно с вашей стороны, моя радость, щадить мои деликатные чувства.

Эмили покраснела и потупилась в стол.

— Я просто не хотела обременять вас своими пылкими чувствами, милорд.

Саймон облокотился о камин и с любопытством смотрел на свою жену. Он заимел супругу, которая серьезно верит, что может испугать мужа своей пылкостью, Только Эмили способна выкинуть такое в первую брачную ночь.

— Я бы хотел, чтобы вы знали, дорогая моя: я вовсе не считаю ваши пылкие чувства обременительными для себя. Я с нетерпением жду осуществления своих супружеских обязанностей.

— Очень любезно с вашей стороны, но совершенно очевидно, что это было бы просто выполнением супружеского долга, а я этого не перенесу.

— Понятно. И вы почувствовали, что не сумеете объяснить мне этого лично? Вам понадобилось оставлять записку?

— Я подумала, в записке мне будет легче сообщить вам, что я ничего от вас не жду. — Она стиснула руки перед собой и глядела на них. — Немного неловко рассуждать о таких вещах, милорд, если вы понимаете, что я имею в виду.

— Но только не нам с вами, — мягко возразил Саймон. — Как вы говорили, мы ведь общаемся на более высоком уровне. Мы-то можем свободно обсуждать такие вещи, о которых прочие пары говорят лишь туманными намеками.