— Саймон? — Она глядела на него снизу вверх, вцепившись в лацканы его черного парчового халата.

— Тише, любимая. Мы уже достаточно наговорились сегодня. Пришла пора научиться иному способу общения. • — Его губы прижались к ее полуоткрытым губам, и он услышал ее тихий горловой стон.

Саймон тоже застонал, скользнув языком в теплоту ее рта. Его жажда была столь сильна, что мысли путались. Он смутно сознавал, что ему надо взять молодую жену за руку и отвести наверх, но спальня казалась такой далекой. Он весь горел. Он хотел ее сейчас. Никогда еще он не желал женщину с такой силой. Он весь горел желанием.

И она хотела его. Он это чувствовал. Эмили вся дрожала в объятиях Саймона от испытываемого ею сладкого томления. Эта дрожь и понимание, что она слабеет от тоски по нему, заставили его вдруг почувствовать себя необыкновенно могущественным.

Он развязал ее халат и спустил с плеч. Эмили ничем не выразила своего несогласия. Халат упал к ее ногам.

Саймон различал темные маленькие круги вокруг сосков под тонким муслином ночной сорочки.

— Ты хочешь меня? — прошептал он.

— Больше всего на свете. Я люблю тебя, Саймон. — Она обвила его руками и застенчиво поцеловала в щеку. — Я буду хорошей женой, клянусь тебе.

— Да, эльф. Непременно.

Он опустил ее на ковер перед камином. Она охотно поддалась, прижавшись к нему и спрятав пылающее лицо на его груди. Саймон услышал, как прервалось ее дыхание, и почувствовал, как ее снова охватила дрожь.

— Тебе холодно? — спросил он, ложась рядом. Она быстро взглянула на него и вновь прикрыла глаза ресницами:

— Нет, от огня тепло. Я не замерзла, просто немного нервничаю почему-то.

Он улыбнулся и, склонившись к ней, поцеловал в ямку на шее;

— Вполне понятная реакция в данных обстоятельствах.

— Ты думаешь? — В ее взгляде сквозило беспокойство.

— Просто ты пока не привыкла к такого рода общению.

— А ты?

От этого вопроса Саймон вздрогнул и еще больше поразился собственному ответу.

— Нет, — услышал он свой хриплый голос. Никогда еще в его жизни не было ничего подобного.

Никогда его желание не было столь откровенным и неуправляемым. — Нет, для меня это тоже открытие, моя радость.

Она улыбнулась в ответ дрожащей улыбкой.

— Тогда мы отправимся в таинственное путешествие и исследуем этот неведомый мир вместе.

— Непременно, — заверил он.

Слегка дрожащими пальцами он развязал ее сорочку и медленно снял, открыв взору ее прелестное тело. Опершись на локоть, он созерцал сокровище, с которого удалил покровы. Саймон глубоко вздохнул. Он был заворожен изящной женственной округлостью ее маленьких грудей, очарован чувственным изгибом ее бедер, поражен совершенной формой ее ног.

— Эмили, как ты хороша…

Саймон протянул руку и обвел розовый кружочек, венчавший молочно-белую грудь. Потом сжал большим и указательным пальцами ее сосок и легонько покрутил его. Он был тугим и спелым, как налитая соком чудесная ягода. Не в силах сдержаться, Саймон наклонил голову и поймал нежный плод зубами.

— Саймон! — Эмили громко ахнула и выгнулась под его губами. Ее пальцы крепко вцепились ему в волосы.

Он чувствовал, как разливается по ее телу напряжение, и упивался им. Его собственное тело бурно заявляло о своих требованиях. Рука скользнула по ее бедру. Коснувшись теплого пульсирующего лона, он чуть не сошел с ума. Дикая жажда охватила его. Все его тело пылало.

— Саймон, я себя так странно чувствую.

Он одурманенно поднял голову и увидел ее лицо — новое, полное чувственной истомы. Взяв ее руку, он направил ее под свой халат.

— Я знаю, любимая. И я тоже. Люби меня, Эмили. — Он высвободился из халата. — Люби меня. — Он крепко прижал ее руку к своей напрягшейся плоти.

Глаза Эмили широко раскрылись от изумления.

— Саймон, с тобой все в порядке?

— Нет, но ты скоро приведешь меня в порядок. — Он ободряюще поцеловал ее в губы, — Это так приятно, радость моя. Да, да, возьми меня. Держи меня.

Он слегка задвигался в ее руке, мучая себя, пока ему наконец не показалось, что он сейчас весь загорится.

Она оставила слабые попытки отдернуть пальцы и, казалось, заинтересовалась этой реакцией его тела. Саймон ослабил хватку на ее руке. Он коснулся шелковистой кожи ее бедер, проведя пальцами дорожку к лепесткам, прикрывающим самый сокровенный уголок ее тела. Медленно-медленно он ввел палец в маленькое тугое отверстие и одновременно отыскал большим пальцем крохотный бутончик чувствительной женской плоти.

Эмили вскрикнула, и ее рука непроизвольно сжала его плоть. Саймон втянул воздух, и его самообладание разлетелось на мелкие кусочки. Он понял, что больше не сможет ждать ни минуты. Она слишком сильно возбуждала его. Он не унизит себя, кончив в ее руке и разлив свое семя по ее нежному животу.

— Эмили, пора. Клянусь Богом, я не в силах больше ждать.

Он лег на нее, широко раздвинув ей ноги, и направил себя в ее распахнувшиеся врата наслаждения.

— Саймон?

— Ты доверяешь мне, малышка?

— Да, Саймон. Полностью. — Она взглянула на него из-под ресниц.

— Клянусь, я всегда буду защищать тебя, Эмили. Помни об этом. Что бы ни случилось, помни, я всегда буду заботиться о тебе.

— Да, Саймон.

Саймон несколько секунд смотрел на нее — никогда он не видел ничего прекраснее этой Эмили, парящей на пределе своей страсти. Кончик ее языка пробежал по полной нижней губе. На щеках горел нежный румянец. Ее тело было крепким, упругим и поразительно эротичным. Ему нужно быть с ней осторожным, напомнил он себе. Она девственница, и он не причинит ей боль.

Но страстное желание проникнуть в теплоту Эмили пересилило все его чувства. Он попытался обуздать прилив деятельной энергии своего тела. Пот выступил у него на лбу, грудь повлажнела.

— Саймон? — В голосе Эмили слышалось смятение. Напряжение, охватившее ее тело, стало каким-то другим. В нем угадывалось скорее тревожное беспокойство, чем чувственное наслаждение.

— В первый раз тебе может быть не очень приятно, — выдавил он. — Ты такая маленькая…

— Я не уверена, что мне это нравится, Саймон. Он застонал:

— Постарайся расслабиться. Доверься мне, малышка. Держись за меня и доверься мне.

— Ты правда думаешь, что это углубит нашу связь на более высоком уровне? — спросила она с легким отчаянием в голосе.

— Да. Да, господи боже мой.

Он не мог больше сдерживаться. Быстрым, сильным, резким движением он глубоко вошел в ее тело. Он крепко обнял ее и, приникнув губами к ее рту.