— О чем ты?

— Наш эксперимент по укреплению метафизической связи. Ты чувствуешь себя хоть чуточку ближе ко мне — в трансцендентальном плане?

— О господи… — Он моргнул и перевернулся на спину, прижав ее к своей обнаженной груди. Несколько мгновений он смотрел в высокий потолок, пытаясь обрести ясность мыслей.

— Саймон? — Она застенчиво тронула волосы на его груди.

— Да! Будь я проклят, да! — прорычал он, ибо меньше всего в данный момент его интересовало метафизическое общение.

— Я рада, — просто сказала она, положив голову ему на плечо.

Саймон посмотрел на рыжие локоны, сиявшие в свете пламени камина. Как полированная медь, подумал он, И тут реальность обрушилась на него со всей силой.

— Это же наша первая брачная ночь, Эмили.

— Да.

— Наша первая брачная ночь, а я уложил тебя на пол в библиотеке. В библиотеке, бог ты мой.

— Я предпочитаю думать, что ты просто занимался со мной любовью на полу в библиотеке, — сказала Эмили, сладко зевнув.

— Я, наверное, схожу с ума. — Саймон рывком сел, пригладив пятерней волосы. — Мы должны быть наверху, в твоей постели. Или в моей.

— Не волнуйся, Саймон. Для меня не так уж важно, где мы провели нашу брачную ночь. — Эмили сонно улыбнулась. — Я опушу в дневнике подробности… если хочешь.

— Господи боже. Непременно опусти их в своем чертовом дневнике.

Он вскочил и торопливо накинул халат. Потом нагнулся, поднял на ноги Эмили и надел на нее ночную рубашку. Он увидел на тонкой ткани следы их любви и доказательство ее девственности — и понял, что все это время она лежала на своей рубашке. Он быстро закутал Эмили в ее халат. Смутное чувство вины зашевелилось в нем.

— Эмили, с тобой все в порядке? Она сморщила носик:

— У меня там немножко липнет. И чуть-чуть больно. А так все прекрасно. А ты? Как ты себя чувствуешь, Саймон?

— Да вполне, — хрипло ответил он и, подхватив ее на руки, понес к двери.

Но чувствовал он себя не так уж и хорошо. Он ощущал себя как-то странно, и это ему не нравилось. С этой женщиной он совершенно потерял самообладание.

Такого с ним никогда не случалось. Ему следовало держать ситуацию в руках с начала и до конца. Он должен был сделать все с гораздо большей тонкостью. А его захватило вихрем собственной страсти, полностью поглотившей его волю.

Саймон мрачно признался себе, что этой ночью командовал парадом эльф, знает она об этом или нет. Она заставила его хорошенько поплясать с того самого момента, как он заметил на подушке записку. Интересно, размышлял Саймон, она хоть немного понимает, какую власть обрела над ним этой ночью? Женщины всегда сразу понимают силу своей власти над мужчиной, а женщина Фарингдон конечно же воспользуется ею быстрее всех прочих.

Но она уже больше не Фарингдон, напомнил себе Саймон. Она теперь принадлежит ему.

— Саймон! — Эмили неуверенно посмотрела на него, когда он нес ее к лестнице. — Ты сердишься?

— Нет, Эмили. — Он шагнул на покрытую красным ковром ступеньку. — Не сержусь.

— У тебя такое странное выражение лица. — Она улыбнулась ясной улыбкой. — Я думаю, это последствия наших попыток общения и в физическом и в метафизическом смысле одновременно. Очень утомительно, правда?

— Чертовски утомительно, — вздохнул Саймон.

На следующее утро Эмили в радостном ожидании поспешила спуститься к завтраку, чтобы поскорей убедиться, что ее миленькое утреннее платьице нежно-розового цвета оказалось очень кстати. Но Саймон вовсе не ждал ее, чтобы сделать ей комплимент по поводу гофрированной оборочки вокруг шеи или вышитых узоров на юбке, на которые местная белошвейка положила столько трудов. Ей сказали, что еще ранним утром он уехал на прогулку верхом.

Сникшая Эмили уселась за стол и уныло смотрела, как слуга наливает ей кофе. Ночью, когда Саймон отнес ее в кровать и вернулся к себе в спальню, она была глубоко разочарована. Но, говорила она себе, значит, так принято в светском обществе. Всем известно, что супруги редко спят вместе всю ночь. А брак по расчету тем более ведет к таким отношениям, когда предполагается уединение.

Но хотя она и уговорила Саймона вступить в брак по расчету, по крайней мере с его стороны, Эмили верила, что их отношения станут совсем другими. Особенно после того, что произошло этой ночью.

Эмили почувствовала, как от нахлынувших воспоминаний ее снова пронизала легкая сладостная дрожь. Она покраснела при одной мысли о том, как лежала обнаженная в объятиях Саймона перед мерцающим огнем камина. Ее нервы защекотало воспоминание о странном завораживающем блеске в золотых глазах мужа, когда он вдавил ее в ковер. Сознание того, что он действительно вошел в нее и стал ее частью, было одновременно ошеломляющим и необыкновенно волнующим.

Это ощущение не походило ни на что больше, она никогда не представляла себе ничего подобного, Мир ее чувств пошатнулся под яростным натиском новых ощущений.

Хотя она не испытала того потрясающего облегчения, которое дал ей Саймон, когда впервые интимно ласкал ее, то, что произошло этой ночью, значило куда больше. На какое-то время они слились в единое существо.

Саймон совершенно прав, думала Эмили, попивая кофе. Такой физический союз непременно должен укрепить из связь на трансцендентальном уровне. Не может быть, чтобы такое ошеломляющее, такое мощное и всепоглощающее чувство не оставило следа в метафизическом мире. Должна, должна существовать связь между этими двумя мирами!

Хорошо, что Саймон это понял и благородно настоял на выполнении своих супружеских обязанностей во имя высших метафизических ощущений. Он действительно стремился сделать их брак настоящим. И Эмили знала, что рано или поздно он полюбит ее так же крепко, как любит его она.

Это было неизбежно, особенно теперь, когда их связь окрепла как в физическом, так и в метафизическом смысле.

Но все же, как ни привыкла она завтракать в одиночестве, сегодня тишина в комнате казалась ей особенно унылой. Засиживаться не хотелось.

Она мечтала о том, как было бы хорошо, если бы Саймон пригласил ее с собой на прогулку, когда в комнату вошел Дакетт. На его угрюмом лице застыло суровое неодобрительное выражение.

— Прошу извинить, мадам, — строго сказал он, — но ваш отец прислал к черному ходу мальчишку с поручением. Похоже, он ждет, что вы выйдете в южный сад.

Эмили с удивлением взглянула на слугу;

— Мой отец? Но он же сразу после свадьбы уехал в Лондон с Девлином и Чарльзом.

Дакетт еще больше помрачнел, если только это было вообще возможно:

— Похоже, что нет, мадам. Боюсь, он сейчас в южном саду.

— Как странно. Почему же он не зайдет в дом? Дакетт кашлянул и сказал с легким оттенком удовлетворения: