Что до самых недавних пор было немыслимо.

А с другой стороны, у неё свежи были в памяти слова человека: «…три гнома за удар сердца». Малое весло, кстати, было с ним, на своём привычном месте.

Пятёрка орквудов в любом случае и числом, и силой будет явно поменьше сотни гномов. А что до соблюдения законов, то кому сейчас следить за их исполнением… Тела, если что, в степи и не найдут.

Неизбежный конфликт между тем предсказуемо разгорелся с новой силой:

— Ты должен быть очень смелым человеком, чтобы вести себя так безрассудно. В такое непростое время, — многозначительно поиграл бровями и интонациями наемник с перебитым носом, взглядами указывая своим товарищам направление будущей серии атак с разных сторон.

Он оценил непонятную уверенность незнакомца, который явно не был идиотом. Значит, на что-то рассчитывал.

Работа любого хорошего командира наёмников — не дать расчётам противника воплотиться в реальные действия.

Всю следующую минуту стороны просто переглядывались, взвинчивая градус напряжения, висевшего в воздухе.

А затем-таки открыто нарушили одно из главных правил караванах путей: не обнажать оружия в караван-сараях и на постоялых дворах, а также возле водопоев.

Неожиданно Асем сообразила: а ведь этим наёмникам явно известно что-то большее! Чем даже в самых откровенных ультиматумах открыто говорилось разным племенам орков… Такое впечатление, что судьба орков была решена где-то в иных местах, и сейчас она наблюдала только воплощение принятого кем-то иным решения.

Она верила в Вадима, но он сейчас оказался в одиночку против пятёрки более рослых, явно обученных, вооружённых и плюющих на закон солдат. У которых не было резона оставлять в живых ни его, ни её. Поскольку, судя по их разговору, они очень хорошо представляли, куда можно продать тех же коней.

Наблюдая за двинувшимися друг другу на встречу противниками, она подумала: есть ещё одна крайняя возможность. Если человек, спаси боги, начнёт проигрывать, она может открыть двери загона и скомандовать жеребцам топтать всех подряд во дворе.

В суматохе, глядишь, человек увернется.

Как на зло, именно в этот момент немолодой орк, он же хозяин караван-сарая, появился со стороны мужской половины хамама. Увидев происходящее, он коротко закричал и заметался взглядом по пустому двору в поисках хоть чего-то, отдалённо напоминавшего оружие.

Трое молодых орков, сцепив зубы, внимательно наблюдали за происходящим на хозяйственном дворе с чердака сарая. В неказистой, сляпанной наскоро саманной пристройке хранился кое-какой инструмент: пара плугов для возделывания земли, сменные вкладыши для них, ещё кое-что по мелочи…

Приютивший их у себя в трудную минуту Асыл, видимо, бросил кочевать и осел на земле окончательно, раз начал собирать подобный инвентарь. Его жена, родом из ненавистных оседлых орквудов, явно занимала в их смешанной семье никак не подчинённое положение, если смогла убедить мужа запланировать в будущем даже обработку земли (о чём говорило тщательно накапливаемое содержимое укрывшего их сарая).

Владелец постоялого двора, разумеется, не отказал единокровным представителям общего с ним народа ни в куске лепёшки, ни в плошке бараньего супа в трудную минуту. Однако, он с самого начала слезно умолял бывших воинов некогда могучего рода сидеть тихо и ни во что не вмешиваться. Что бы на постоялом дворе на их глазах ни происходило.

Как в воду глядел. Хотя поначалу всё и было тихо, но висящее над всей степью последнее время напряжение прорвалось действиями на этом вот дворе, неожиданно и бесповоротно.

На тот момент, когда они втроём пару дней назад, обессилевшие, искали укрытия, слова хозяина караван-сарая были более чем разумными. Начать хотя бы и с того, что, кроме них, других орков в обозримости не было. А до иных народов никому просто не было дела — пусть хоть перегрызут друг друга.

Сегодня же всё резко изменилось. Во-первых, в караван-сарай прискакала их соплеменница, украшенная явно наскоро состряпанным рабским ошейником. Они даже сговорились между собой, выбрав момент, удавить в укромном месте наглого хумана, бывшего ей хозяином — а сестре дать свободу.

К счастью для человека, со зрением у них всё было в порядке: сестра ухаживала за конями явно не как рабыня. Они ещё переглянулись по этому поводу на чердаке молча, чтобы не издавать лишнего шума даже шёпотом: на подворье хватало и светлых, и темных эльфов (не говоря о гномах и людях), поскольку этот путь был достаточно оживленным. Слух у ушастых, конечно, не такой хороший, как у степняков, но мало ли…

А сейчас именно этот странный человек явно подставлялся по полной, пытаясь защитить их соплеменницу от печальной и почти неизбежной участи в нынешнее неправедное время.

Орки чувствовали, что творящееся непонятное их буквально разрывает в разные стороны. Хуман был врагом по определению, во всяком случае, сейчас. Однако же, именно он был единственным, кто в этот момент вёл себя правильно. Плюс — говорил на одном языке, что было вообще немыслимо.

По случайному совпадению, со степняками на чердаке находились и их родственники по крови: пара сыновей хозяина постоялого двора, пошедших больше в отца, а не в мать, хоть и были полукровками, но с кочевниками себя связывали больше, чем с оседлыми земледелами.

Невзирая на недовольство матери, эти дети Асыла большую часть времени последние двое суток проводили со своими новыми степными сородичами, попутно насмехаясь над лежащим внизу земледельческим инвентарём и самой идеей вспашки земли.

Теперь, глядя на творящийся внизу произвол, и чистокровные, и полукровные орки лихорадочно обсуждали жестами порядок собственных действий: используя по полной эффект неожиданности, справиться с пятёркой наемников возле коновязи было возможно. Их, если что, сейчас тоже было пятеро, плюс странный хуман внизу.

Проблема могла начаться, если бы на шум к этой пятёрке присоединилась та, вторая, которая находилась по другую сторону бревенчатого здания. Троих раненых и двоих подростков-полукровок на целый десяток наёмников однозначно могло не хватить.

До этого момента, они просто общались между собой; соответственно, в импровизированной и смешанной команде из пятерых добровольных участников не было ни единого избранного командира, ни проработанного плана — хотя бы и на такой крайний случай.

А происходящее внизу, между тем, накаляло обстановку всё больше и больше.

— Да ну, к чёрту, — махнув на всё рукой, выдохнул решительно один из троих степных гостей. — Сейчас если ещё и этого человека кончат, пока мы тут сидим… нас просто поодиночке щёлкают. Всё это лето. — Высказал он то, о чём думали и двое пришедших с ним товарищей.

Хозяева-полукровки внимательно ловили каждое слово и жест гостей.

А зачем самый старший из присутствующих представитель кочевого народа, около двадцати лет от роду и с перевязанной неработающей правой рукой, решительно перехватил левой рукой обломок старой оглобли и решительно спрыгнул с чердака за спинами наемников. Гортанно предложив тем обернуться и начать умирать достойно, не связываясь с женщинами и детьми, особенно воплощёнными в одном лице.