Когда я следующим вечером прихожу к озеру, Белорукая сидит на маленьком коврике, держа в ладони бронзовый кубок местного крепленого пальмового вина. День выдался теплее обычного, и все было окутано сладкой дымкой ночного жасмина. Аромат был настолько пьянящим, что я не сразу замечаю разложенное рядом с Белорукой оружие, поблескивающий в тусклом вечернем свете металл. В венах бьется паника, отталкивая мысли, что преследуют меня весь день, – разговор с кармоко Тандиве, сомнения насчет того, кто же мой настоящий отец…

Теперь все, что я вижу, – это зловещий блеск металла. Первые два месяца неофиткам положено использовать лишь деревянное оружие, а конец этого срока еще далек. Оружие из металла должно попасть мне в руки лишь во время подготовки к вылазкам.

И вот передо мной множество металла, выложенного здесь явно не для красоты.

В голове проносится тысяча вопросов. Что имела в виду Белорукая, когда сказала про «самые хлопотные вылазки», почему выбрала для них нас четверых – Бритту, Белкалис, Газаль и меня?

Бросаю взгляд на девчонок. Они, разумеется, в замешательстве – все, кроме Бритты, которой я уже успела поведать о неожиданном возвращении Белорукой.

– Вечерний поклон, кармоко, – широко улыбается Бритта, коротко опускаясь на колено в знак приветствия.

Белорукая приподнимает уголки губ.

– Вечерний поклон, Бритта, – отвечает она и поворачивается к остальным: – Вы все вовремя. Чудесно. Терпеть не могу опоздания, а вы?

Когда мы переглядываемся, не зная, как ответить, она встает и отряхивается. На ней строгие коричневые одежды кармоко. Не удивляюсь, что они идут ей даже больше черного дорожного наряда.

– Я – ваша новая кармоко, – объявляет она. – Называйте меня «кармоко» или «кармоко Белорукая». Очень уж мне нравится это имя, – подмигивает она мне.

Я быстро кланяюсь.

– Вечерний поклон, кармоко Белорукая, – произношу я одновременно с остальными.

– Вечерний поклон, – отзывается она и замечает, как мы смотрим на оружие. – О, вы заметили мои учебные инструменты. Прекрасно. Как вы, возможно, уже слышали, я отобрала вас для участия в определенных вылазках для Варту-Бера и потому считаю, что нет смысла оскорблять ваши природные способности тренировочными мечами и орудиями. Вы четверо – алаки, и вы можете столкнуться с худшим. И уже сталкивались, по большей части.

Говоря это, Белорукая смотрит на Бритту, и та краснеет, смущенная тем, что ее выделили.

– Вот почему я решила проводить эти занятия. Теперь, когда я здесь, пришло время выковать из вас чемпионок этой школы.

– Чемпионок? – переспрашивает Белкалис.

Белорукая не отвечает. Она с беспокойством на лице подходит к Газаль. Я хмурю брови, когда вижу то, что заметила Белорукая. Лоб Газаль блестит от пота, взгляд слегка рассеян. Она смотрит на озеро, бледная как полотно. Я была бы почти уверена, что она заболела, вот только алаки не хворают. Как только наша кровь начинает меняться, к нам перестает цепляться большинство болезней, организм просто исцеляет их так же быстро, как и все остальное.

– Ты неважно выглядишь, – мягко произносит Белорукая. – Газаль, верно?

– Да, кармоко, – кивает та, и ее взгляд снова мечется туда-сюда между кармоко и водой.

Белорукая, проследив за ним, меняется в лице – на нем появляется расчетливое выражение. Она невзначай берет послушницу под руку.

– Почему бы нам не прогуляться к озеру, подышать прохладой.

– Нет! – вдруг рычит Газаль, вырываясь из хватки Белорукой.

В глазах нашей новой кармоко заметно безмолвное понимание.

– Дело в озере, верно? – Когда Газаль не отвечает, Белорукая повторяет: – Верно, послушница?

Газаль неохотно кивает.

– Почему?

Газаль яростно трясет головой, выдавая испуг. Я удивленно распахиваю глаза. Я еще никогда не видела ее настолько взволнованной.

– Я не могу, я…

– Чтобы преодолеть, нужно произнести вслух, – спокойно настаивает Белорукая. – Озеро не изменится, а я – и подавно, так что решай вопрос, каким бы он ни был, прямо сейчас, и продолжим занятие.

– Пожалуйста, – хнычет Газаль, ее взгляд прикован к темной воде.

– Пожалуйста, что?

– Пожалуйста, я не хочу быть рядом с этим, не хочу…

Я даже не думала, что Газаль способна на такое отчаяние. Я вдруг чувствую себя ужасно неловко, будто наблюдаю то, что не должна видеть.

– Так нельзя, – шепчет рядом со мной Бритта.

Я киваю. Белорукая любит играть с людьми, но это уже капельку чересчур. Кармоко же неумолима.

– Почему ты не хочешь быть рядом с водой? – спрашивает она и добавляет: – Я ничего не смогу сделать, если ты не скажешь причину.

Газаль только продолжает трясти головой, ее взгляд становится еще безумней. Мысль о том, чтобы заговорить, явно приводит ее в ужас.

– Что ж. – Белорукая хватает Газаль за локоть и волочет к озеру.

– Нет. НЕТ! – взвизгивает та, упираясь пятками, но Белорукая непреклонна и тащит Газаль все дальше.

– Меня заперли! – кричит послушница, наконец не выдерживая.

Она падает ничком, из ее глаз текут слезы.

– Они заперли меня в клетке под озером! Думали, я умру, а я не умирала! Просто продолжала тонуть! Продолжала тонуть! – Газаль рыдает так сильно, что сотрясается всем телом. – Снова и снова, и снова, и…

Белорукая вздергивает ее на ноги.

– Кто «они»?

– Моя семья, – рыдает Газаль.

Белорукая качает головой:

– Твоя семья – сестры по крови. Кто «они»?

– Дом Агарваль, – отвечает Газаль, сбитая с толку.

Из ее глаз по-прежнему льются слезы. Белорукая хватает ее за волосы и тянет за собой.

– Кто «они», я спрашиваю?!

Я больше не могу смотреть.

– Белорукая, прошу, остановитесь, – спешу я к ним. – Не нужно ее пугать!

Кармоко поворачивается, в ее глазах опасное спокойствие.

– Если прервешь меня, Дека… или кто угодно… то вас ждет такая боль, какую вы не способны даже представить.

Мы все в ужасе отшатываемся.

Белорукая волочет Газаль за волосы, ей не мешает даже то, как послушница бьется, увязая ногами в илистом берегу. Она толкает Газаль вниз, пока ее голова не оказывается почти у воды.

– КТО ОНИ?! – ревет Белорукая.

– НИКТО! – воет Газаль, наконец понимая. – Они никто, прошу, кармоко! Они для меня никто!

Ответ удовлетворяет Белорукую. Она отпускает волосы Газаль, затем возвращается и выбирает меч. Смотрит на него, изучая клинок.

– Будь у тебя в те времена меч, никто бы не посмел так поступить. – Кармоко бросает его к ногам Газаль. – Теперь он есть. Что будешь делать?

Дрожа, послушница поднимает клинок, переводит взгляд с Белорукой на него. Кармоко раздает остальное оружие. Бритте, последней, достается боевой молот.

Наконец Белорукая вновь поворачивается к Газаль.

– Можешь напасть на меня, но попытка быстро провалится. Или выбирай. – Она обводит нас ладонью. – Выбирай соперницу.

Я почти нутром чую, что решит Газаль.

– Ее, – шепчет та холодно и указывает на меня. – Я выбираю ее.

Белорукая радостно хлопает в ладони.

– Отлично, послушница! Дека – идеальная соперница для тебя.

Газаль приближается, в ее глазах горит злость, и внутри меня что-то замирает – едва уловимо, – а чувства вмиг обостряются. Отступаю на шаг, делаю глубокий вдох, крепче сжимаю меч. Газаль жаждет крови, я вижу это с первого взгляда. И тем не менее я готова. Как часто повторяет кармоко Хуон: «Первое правило боя: всегда будь готова вступить в бой».

Я расставляю ноги шире.

– Нападай, – взмахом ладони командует Белорукая послушнице.

Газаль бросается на меня так стремительно, что я едва успеваю отскочить – ее клинок рассекает то место, где была моя шея. От удивления с моих губ срывается вздох. Газаль не просто жаждет крови, она жаждет моей головы, а это самый простой способ убить алаки. Но я готова погибнуть в бою, как учила кармоко Хуон. И, что более важно, я уже знаю, что обезглавливание – не моя последняя смерть. Осознание этого помогает дышать, сосредоточиться на Газаль, которая вновь молниеносно атакует. Она как ветер – самая стремительная алаки в Варту-Бера. Теперь, когда Катьи больше нет.

Значит, мне нужно быть умнее, или, если действовать недостаточно осторожно, урок закончится тем, что Газаль все-таки снесет мне голову.

– Берегись, Дека! – кричит Бритта.

Рывком разворачиваюсь на ее