– Знаю, – кивнул Глеб. Помолчал. – Теперь понятно, почему она врала тебе – про меня. Повторяю – я не изменял ей. Это, конечно, не значит, что я самый лучший супруг на свете, но тем не менее у нее не было повода поступать со мной так… Налей еще чаю, а?

– Конечно!

Света металась по комнате, не зная, как угодить Глебу. Тот совершенно не узнавал Светку Злобину, фурию и мегеру. Неужели Света раньше злилась на него из-за выдумок Нины? Выходит, так. Нетерпимая и правдивая, словно пионерка старых времен, Света презирала Глеба, посмевшего гулять от жены.

– Ты знаешь, что она не больна? – спросил Глеб.

– Нинка – не больна?! Да у нее столько хворей…

– Ни одной серьезной. Она врала тебе, она врала мне. Ей, видимо, нравилось, что люди жалеют ее.

– А она при мне то и дело какие-то таблетки, капсулы глотала…

– Витамины и биодобавки. Я только на днях понял, после разговора с лечащим врачом Нины. Она… нет, она не симулянтка, но изрядно преувеличила опасность своих болезней. От молочницы и перхоти еще никто не умирал.

– Бли-ин… – потрясенно пробормотала Света. – Вот Нинка-то какая… Недаром говорят, что лицом к лицу – лица не увидать. А я жалела ее, сочувствовала… Думала, Нина – больная женщина, с несчастной семейной жизнью, несчастливая в любви… Прикрывала ее. Я, Глеб, выходит, сообщница.

– Меня другое волнует, – сказал Глеб, потирая виски. – То, что она делала аборты.

– Нинка?! – вытаращила глаза Света. – Она ж бесплодная… И сердце у нее…

– Нормальное у нее сердце, говорю! Не идеально здоровое, но… рожать можно. А она сделала четыре аборта. Это мне все тот же ее лечащий врач сказал.

– Да?! А ты… ты чего-нибудь замечал? – растерянно спросила Света.

– Ты хочешь спросить, замечал ли я, что Нина делала аборты? Нет. Она все время жаловалась на гинекологию, на кровотечения, на какие-то болезненные процедуры, то ей было нельзя, то можно… Ты понимаешь, о чем я. Меня просила не вникать, ведь это женские проблемы. Я и не вникал!

– Вообще да… Если Нинка делала микроаборты, например, то это полчаса в стационаре, потом домой… Никто бы не догадался, – пробормотала Света, а потом повторила потрясенно: – Нинка делала аборты… Если б я знала, то убила бы ее. Избавиться от собственного ребенка… Мазуров, ты ведь не врешь сейчас, а? Клянись! – Света впилась в него глазами.

– Нет. Я, когда про аборты узнал, подумал: а вдруг у Нины наследственность… Генетика! Когда только мутанты могут родиться… Нет, тоже неправда – выяснил! Генетика тут ни при чем… Тогда зачем Нина убила моих детей? – тихо спросил Глеб.

– Или Вальки Куделина, – шепотом добавила Света.

Глеб на нее покосился, промолчал.

– Глеб, голубчик… – жалостно заныла Света. – Что ты теперь будешь делать?

– А что я должен делать… Не знаю. Ты мне, главное, дай адрес этого Вальки. Я туда съезжу, поговорю с ними.

– Поговорю… – с сомнением произнесла Света. – Что-то мне это не нравится. И ты какой-то… подозрительно тихий. Я не дам тебе адреса. Потом с Ниной поговоришь.

Глеб некоторое время сидел молча. Он не узнавал себя, не узнавал мир вокруг.

– Света, дай адрес.

– Нет. Глеб, миленький… у тебя такое лицо… Ты сейчас бед натворишь. Потом, потом, когда успокоишься… – залепетала Света.

– Дай адрес. Дай адрес, я сказал! – Глеб вдруг вскочил и что было сил затряс ее за плечи. Он не владел собой совершенно. – Адрес давай!

– Глеб… Глеб, миленький…

– Адрес!!!

– Не дам!!! Я… тебя…

Глеб тряс ее, точно грушу, не слыша, что кричит Света, а та пыталась обнять его, прижать к себе.

Внезапно дверь открылась – на пороге стояла мать Светы, старушка божий одуванчик.

Мать посмотрела на них, царственно кивнула головой.

– Ну вот, сладилось, – произнесла она дребезжащим голосом. – Все как я и говорила…

Глеб отпустил Свету.

– Мама, ложись! – свирепо заорала та. – Ты забыла, что тебе нельзя вставать?..

Старушка обиженно поджала губы и зашаркала из комнаты, бормоча себе под нос:

– И нечего так орать… Я не глухая, между прочим.

Глеб и Света остались одни. Глеб потер лицо. Безумие отступило.

– Свет… Свет, прости, – выдавил он из себя.

– Ничего.

– Но ты должна мне дать адрес…

– Глеб, ты меня хоть слышишь? – разозлилась Света. – Я тебе говорю, что люблю тебя, а ты…

– Что? Что ты мне говоришь?

– Что я люблю тебя.

– Нет, ты ничего не говорила… – Глеб, переведя дыхание, окончательно успокоился. – Господи, Света, а я ведь действительно ничего не слышал… Я… Ты сейчас сказала, что любишь меня?

– Да. Я всегда любила тебя, – тихо ответила Света. В этот момент она показалась Глебу даже красивой. Нежной, очень женственной. Аппетитной и милой. Странно, почему Света до сих пор одна – ведь она такая симпатяшка!.. Любительница красных кружев. Да она о-го-го, эта Светка…

– Правда? Я не замечал.

– Я любила тебя и ненавидела.

Глеб улыбнулся. Это признание так тронуло его, что из глаз как будто слезы брызнули… Он тыльной ладонью вытер глаза (никогда не плакал, в последний раз… когда? Когда ему было шестнадцать и его первая любовь, Лена, уехала).

«Правда слезы!» – удивился Глеб, поморгал. Слез больше не было, а на душе вдруг стало еще теплей, спокойней.

– Надо же… – удивленно пробормотал Глеб. – Ты меня любила!

– И сейчас люблю. Глеб… Глеб, ты знаешь кто? – улыбнулась Света.

– Кто?

– Ты никакой не князь, ты – Кай. Кай, которого похитила Снежная королева, заточила его в ледяном дворце… Помнишь детскую сказку про Герду и Кая?

– При чем тут Снежная королева?

– Нина – Снежная королева.

Глеб замолчал. Поморгал еще глазами. «Ну, если в сорок лет меня принимают за дурачка Кая… Совсем плохо дело!»

– Свет, дай адрес этого Куделина. Честное слово, я никого убивать не буду. Я просто пошлю ее куда подальше… в смысле, Нину. Ты же знаешь, если ее с поличным не застукать, она отвертится, как пить дать. Поэтому мне нужен адрес. Хочу ее к стенке припереть.

– Ладно, – подумав, согласилась Света Злобина. На листке бумаги быстро написала несколько строк. – Глеб… Глеб, я могу надеяться?

– На что? Что я не укокошу их?

– Нет, я про другое. Я про себя… – сказала Света и покраснела, точно девочка.

– Нет, – немедленно и твердо произнес Глеб.

– Почему? Я такая некрасивая, да?