Следующей жертвой стал Шихаб ад-Дин ибн аль-Ад-жами, визирь Зангида аль-Малик аль-Салиха в Алеппо и бывший визирь Нур ад-Дина ибн Занги, убитый 31 августа 1177 года. Это убийство, сопровождавшееся безуспешными покушениями на двух приближенных визиря, сирийские историки приписывают козням Гюмюштигина, который подделал подпись аль-Малик аль-Салиха в письме Синану, в котором просил его прислать убийц. Основанием для этой истории служит признание ассасинов, которые утверждали во время допроса, что они лишь выполняли приказ самого альМалик аль-Салиха. Этот трюк якобы раскрылся в ходе последующей переписки между аль-Малик аль-Сали-хом и Синаном, а враги Гюмюштигина ухватились за эту возможность поспособствовать его краху. Что бы ни было правдой в этой истории, смерть визиря и последовавшие разлад и недоверие не могли быть нежелательными для Саладина.

Ссора между Алеппо и Синаном продолжалась. В 1179–1180 годах аль-Малик аль-Салих захватил у ассасинов Эль-Хаджиру. Так как протесты Синана ни к чему не привели, он послал в Алеппо своих агентов, которые подожгли рыночные площади, причинив тем самым огромный ущерб. Ни один из поджигателей не был схвачен – факт, который наводит на мысль, что они все еще могли рассчитывать на помощь местного городского населения.

28 апреля 1192 года они добились своего самого большого успеха – в Тире был убит маркиз Конрад Монферратский, король Иерусалима. Большинство источников сходятся в том, что убийцы переоделись христианскими монахами и втерлись в доверие к епископу и маркизу. Затем, когда подвернулся удобный случай, они закололи его насмерть. Посланец Саладина в Тире в своем донесении сообщил, что, когда двух ассасинов стали допрашивать, они признались, что инициатором этого убийства был король Англии. По свидетельству большинства восточных и некоторых западных источников, практически нет сомнений, что отчасти такое признание было действительно сделано. Явная заинтересованность Ричарда в исчезновении маркиза и подозрительная быстрота, с которой его протеже граф Генрих Шампанский женился на его вдове и стал его преемником на троне Латинского королевства, придали некоторый колорит этой истории, так что можно легко понять, что в то время в нее все поверили. Но говорили ассасины правду или нет, когда делали свое признание, это другой вопрос. Историк Зангидов Ибн аль-Атхир, на неприязнь которого к Саладину следует делать определенную скидку, упоминает о Ричарде в связи с этим убийством просто как о мнении, распространенном тогда среди франков. Сам он называет подстрекателем Саладина, и ему известна даже сумма денег, уплаченная Синану за эту работу. План состоял в том, чтобы убить обоих – и Ричарда, и Конрада, но убийство Ричарда оказалось невозможно осуществить. Исмаилит-биограф приписывает эту инициативу Синану, получившую предварительно одобрение Саладина, который и оказал ему содействие. Но и здесь нужно сделать скидку на явное желание автора представить своего героя как верного приспешника Саладина в священной войне. И он добавляет маловероятную информацию: в награду за сделанное Саладин даровал ассасинам много привилегий, включая право открывать пропагандистские дома в Каире, Дамаске, Хомсе, Хаме, Алеппо и других городах. В этой истории мы, наверное, можем разглядеть преувеличенные воспоминания о каком-то признании заслуг ассасинов Саладином в период после заключения договора в Масьяфе. С другой стороны, Имад ад-Дин рассказывает, что это

убийство было совершено в неподходящий момент для Саладина, так как Конрад хоть и сам являлся одним из командующих крестоносцами, но был врагом более грозного Ричарда и поддерживал связь с Саладином вплоть до своей гибели. Смерть Конрада освободила Ричарда от тревоги и придала ему смелости возобновить военные действия. Четыре месяца спустя он подписал с Саладином перемирие, в которое по просьбе Саладина были включены владения ассасинов.

Убийство Конрада было последним успехом Синана. В 1192–1193 или 1193–1194 годах умер сам грозный Старец Горы, и его преемником стал перс Наср. С появлением нового вождя власть Аламута восстановилась и оставалась непоколебимой до окончания монгольского завоевания. Имена нескольких главных даи в разные времена известны из литературных источников и надписей, сделанных в городах исмаилитов в Сирии. Большинство из них упоминаются особо как посланцы Аламута.

Будучи подданными Аламута, сирийские ассасины также почувствовали на себе новую политику Джелаладдин Хасана III, заключавшуюся в возвращении закона и установлении союза с халифом Багдада. В 1211 году владыка Аламута отправил сообщения в Сирию с повелением своим сирийским приверженцам строить мечети и исполнять ритуальные молитвы, избегать алкогольных напитков, наркотических средств и других запрещенных вещей, соблюдать пост и выполнять все предписания священной войны.

Мало известно, как эта «реформа» повлияла на религиозные верования и практики ассасинов. Однако союз с халифом, по-видимому, оказал влияние на их деятельность. Поразительно, что в Сирии в присутствии врагов ислама не зафиксировано больше ни одного убийства мусульман, а вот несколько христиан погибли. Первым был Раймунд, сын Богемонда IV Антиохского, который был убит в церкви в Тортосе в 1213 году. Жаждавший мести его отец осадил крепость Хаваби. Ассасины, которые тогда были явно в хороших отношениях с преемниками Саладина, обратились за помощью к правителю Алеппо, который отправил к ним на выручку свою армию. Эта экспедиция потерпела неудачу под натиском франков, но после обращения к правителю Дамаска пришло войско, которое вынудило врага снять осаду и отступить.

Тем временем вожди ассасинов нашли способ обратить свою репутацию себе на пользу. Под угрозой убийства они стали вымогать деньги и у мусульманских, и у христианских правителей и, похоже, даже у людей, на время приезжавших в Левант. В 1227 году, согласно одному арабскому источнику, главный даи Маджд ад-Дин принял послов от императора Фридриха II, который приехал в Палестину, чтобы участвовать в крестовом походе; они привезли дары стоимостью почти 80 000 динаров. Под предлогом, что дорога к Аламуту слишком опасна из-за грабителей-хорезмийцев, Маджд ад-Дин оставил эти подарки на хранение в Сирии, а сам дал императору необходимые тому гарантии безопасности. В то же самое время он из предосторожности отправил гонца к правителю Алеппо с целью оповестить его о посольстве императора и обеспечить слаженность действий.

Опасностью, исходившей от хорезмийцев, можно также объяснить и другой инцидент, который произошел чуть раньше в этом же году. Согласно этой истории, Маджд ад-Дин отправил посланца к сельджукскому султану Рума в Конье с требованием, чтобы ежегодную дань в размере 2000 динаров, которую султан ранее отправлял в Аламут, он теперь посылал ему. Султан, пребывая в нерешительности, послал гонца в Аламут обсудить этот вопрос с Джелаладдином. Владыка Аламута подтвердил, что он передал эти деньги Сирии, и велел султану выплатить их. Тот выплатил.

Приблизительно в это же время сами ассасины стали данниками рыцарей-госпитальеров. После отъезда миссии императора, как гласит арабская летопись, госпитальеры потребовали от ассасинов дань, но те отказались ее платить, сказав: «Ваш император дает нам, а вы будете забирать у нас?» Тогда госпитальеры напали на них и захватили богатые трофеи. Из текста неясно, то ли дань госпитальерам датируется от этого события, то ли она уже существовала.