Я до сих пор не исключала, что она и правда что-то видела, но по каким-то своим соображениям об этом умолчала. От Катюши запросто можно было такого ожидать.

Примечателен еще и тот момент, что Катю вовсе не смутило соседство ее комнаты с местом, где произошло убийство. Помню, что в ночь, когда все случилось, кто-то из наших остряков-лакеев пытался поддеть девушку, спросив, не страшно ли ей ночевать напротив комнаты покойника. На что она только фыркнула, не удосужила его даже ответом и скрылась у себя. Да и сейчас об убийстве говорила очень сухо и по-деловому – признаться, это вызывало уважение.

Так вот, задав свой вопрос, я внимательно следила за лицом Кати, но она лишь неопределенно повела плечом:

– Может быть, и видела… так Степан Егорович придет к нам еще раз или нет? Он ничего не говорил по этому поводу? – и впилась в меня взглядом не менее цепким, чем я в нее.

– Может быть, и придет… – ответила я неопределенно, в тон ей. – Я не посвящена в его планы.

Катя на это поджала губы, нахмурилась и через полминуты тягостного молчания сделала вид, что что-то ищет в ридикюле – чтобы только не идти больше рядом со мной и не разговаривать. Видимо, она выяснила все, что хотела.

Я никогда не считала себя болтушкой, но Катя… право, это слишком. Ей-богу, будь она чуть более образованной, я заподозрила бы в ней какую-нибудь британскую агентессу!

И в этот момент я, словно спохватившись, взглянула на няню детей новыми глазами: а что, если это так и есть?! Разве кто-то говорил, что агент – обязательно мужчина? А образованность… я отлично знала, что разыгрывать дурочку – это иногда даже и забавно.

Впрочем, уже в следующую секунду я поняла, что это бред, а я скоро дойду до того, что буду подозревать агента в нашем швейцаре или дворнике…

Глава двадцатая

– Все, господа, отбегался – женюсь! – торжественно объявил Алекс Курбатов, въехав во двор дома на Пречистенке.

Была суббота, граф Курбатов, как и обещал, прибыл к нам утром, в восемь, чтобы отсюда всем отправиться в Березовое в его экипаже. Сейчас была уже половина десятого, дети с ума сходили от нетерпения – ждали только Алекса.

И вот он явился. В щегольском костюме для верховой езды, с горделивой осанкой и верхом на великолепной лошади белоснежной масти. Я даже залюбовалась: и впрямь наследный принц, как сказал о нем Стенин.

Однако новость о женитьбе Алекса взбудоражила присутствующих настолько, что никто даже не обратил внимания на такой кич, как гарцевание на лошади по Москве, словно какой-нибудь д’Артаньян по Парижу.

– Право, Алекс, зачем вам губить себя так рано? Вы, верно, шутите?! – не сумел сдержать эмоций Жорж Полесов. Но тотчас поднял взгляд на свою супругу, стушевался и замолчал.

– Отнюдь, Жорж, вовсе не шучу, – отозвался Алекс, легко спешившись и обернувшись к графу, не менее удивленному, чем Полесовы. – Вы рады, дедушка? – спросил он. – Вы постоянно твердите мне, что пора остепеняться, – и вот! Будем сегодня кутить по этому поводу!

Граф выглядел, пожалуй, даже более растерянным, чем прочие, – долго не мог найтись что сказать:

– Я, разумеется, рад, мой мальчик… женитьба – это очень важно, но я вовсе не имел в виду, что жениться вам следует тотчас. Вам ведь всего двадцать…

– Вы, дедушка, и сами женились именно в двадцать! Разве не так?

– Да, но… – все еще пребывал в растерянности бедный граф, но Алекс не дал ему закончить мысль.

– И отец мой женился рано – так уж, видно, повелось в нашем роду!

– Нынче, Афанасий Никитич, молодые люди все женятся рано, такие уж времена, – вступилась за Алекса мадам Полесова. Подошла к молодому человеку и тепло пожала его руки: – От души желаю вам счастья, Алекс, в вашей будущей семейной жизни. – Помолчала и спросила: – И кто же ваша избранница?

– Да, кто невеста? – Полесов уже справился с эмоциями и теперь взирал на Алекса с любопытством.

Я все еще с трудом верила в происходящее: конечно, я не очень была в курсе событий beau monde de Moscou, но, кажется, ничего не предвещало помолвки Алекса. Иначе об этом шумела бы вся Москва и уж точно наша Аннушка. И конечно, мне тоже было страсть как любопытно, кто невеста юного Курбатова.

Тот же медленно обвел присутствующих взглядом, как будто сохраняя интригу, и наконец объявил:

– Дочь генерала Волошина. Собственно, не прошло еще и получаса, как я сделал ей предложение, – потому в таком виде.

Волошина… я была наслышана об ее отце как о человеке, имеющем множество полезных знакомств, но о дочери не знала даже, как она выглядит.

Опомнившись, что смотрю на Алекса уже неприлично долго, я отвела взгляд и только покачала головой. Я определенно не понимала его. Неужели он и правда влюблен в эту девушку? Отчего-то я первым делом посмотрела на Мари – меня беспокоило, что станет делать она.

Да и не меня одну, кажется, это волновало.

– Как, однако, забавно начинается день… – обронила Мари и надолго замолчала. Я замерла в ожидании, потому что за этой фразой вполне могла последовать очередная выходка, после которой у всех испортится настроение. – Я, разумеется, поздравляю вас, Алекс, – ровным голосом продолжила Мари. – Хотя признаюсь, что надеялась, вас минет сия участь – быть женатым. И все же Волошина не самая плохая партия, поздравляю вас.

– Благодарю, Мари, – степенно поклонился Алекс, с трудом пряча улыбку, – рад, что мою избранницу вы считаете не самой плохой партией. Признаться, если б вы разнесли ее в пух и прах, как умеете…

– То вы бы передумали жениться? – продолжила за него Мари и звонко рассмеялась. – Право, Алекс, вы неподражаемы! А я-то на миг подумала, что вы и впрямь влюбились в Волошину, но теперь вижу, что причина вашей женитьбы лишь холодный расчет…

– Мари! – одернула я девчонку.

Та, как ни странно, тотчас повинилась.

– Но, знаете, Алекс, я не буду злословить, – умильно улыбнулась она. – И вообще, после того, как вы во время последней нашей беседы раскрыли мне глаза на мое поведение, я решила отныне быть паинькой. Правда-правда! Недавно мадемуазель Тальянова мне даже «bien» поставила. И между прочим, не нашла у меня ни одной ошибки в сочинении.

– То сочинение состояло из десяти слов, – холодно напомнила я. – Вы и впрямь считаете это достижением, Мари?

– Нет-нет, Лидия Гавриловна, – вступился за подругу Алекс, – Мари и впрямь очень способная. И я рад, что тоже имею на вас, Мари,