Кажется, тот инцидент в особняке Курбатовых и впрямь был забыт. Ну и славно!

После все бросились поздравлять Алекса и на какое-то время, казалось, забыли о поездке. А потом вспомнили – в суматохе начали собирать забытые в квартире шали, перчатки, трости, зонты… Тогда я и улучила момент, чтобы подойти к новоиспеченному жениху.

– Разрешите и мне вас поздравить, Алекс, – подойдя ближе, чтобы другие нас не слышали, я с любопытством разглядывала его и все еще пыталась понять причину столь поспешной женитьбы. – Хотя мне следовало бы на вас разозлиться… все мужчины одинаковы: разные нежности говорят одним, а женятся в итоге на совершенно посторонних девушках. Она, наверное, красива – эта Волошина?

Я пыталась выглядеть оскорбленной, хотя и давала понять, что лишь продолжаю обычную нашу игру: в этой игре Алекс делал вид, что без ума от меня, а я делала вид, что этому верю. Разумеется, с девушкой хоть сколько-нибудь приличной подобные «игры» недопустимы, но, вероятно, Алекс не собирался относить гувернантку, сироту и бесприданницу, к разряду приличных девушек.

– Ах, Лиди, – он изменился в лице и пылко расцеловал обе моих руки, – как вы могли усомниться, что сердце мое может занять хоть кто-то кроме вас, моя прекрасная леди!

– Слова-слова… – вздохнула я и отняла руки. – Не верю больше ни одному вашему слову! Ведь отчего-то вы женитесь на Волошиной!

Алекс же в ответ, по-прежнему паясничая, развел руками и вздохнул:

– Обстоятельства!.. – Заставляя меня гадать, какого рода эти «обстоятельства».

Впрочем, долго я над этим размышлять не смогла: дети снова загалдели – оказалось, что, пока мы беседовали, к воротам подъехала еще одна коляска. Я тотчас забыла, что еще хотела спросить у Алекса, потому что в дорожном костюме на месте кучера сидел Ильицкий. Кажется, он намеревался присоединиться к нам в поездке… Кто его пригласил, интересно?

А радость и оживление детей объяснялись тем, что рядом с Евгением, крутясь на месте и виляя от нетерпения хвостом, находилась рыжая собака породы английский кокер-спаниель. Разумеется, мои подопечные – будто в первый раз увидели собаку – повскакивали с мест и бросились к ней.

А Ильицкого, очевидно, кто-то все же пригласил, поскольку, натянув поводья и останавливая коляску напротив ворот, он торопливо и с преувеличенной радостью заговорил:

– Я уж думал, придется нагонять вас в дороге! Нанимал подходящую коляску, еще и друг заехал, попросил присмотреть за собакой – потому прошу простить за опоздание…

А после, приподняв шляпу, раскланялся со всеми поочередно и в последнюю очередь со мной. Однако со мной он здоровался вовсе не небрежно, а повернулся полностью и с душевной улыбкой добавил после приветствия:

– Думаю, дети теперь ни за что не расстанутся с собакой – вы не против, Лидия Гавриловна, если они поедут со мной? И вы, разумеется, тоже – кто-то же должен за ними присматривать.

Он изо всех сил пытался выглядеть приветливым, душой компании и лучшим другом детей и животных. Я же, желая найти хоть кого-то, кто услышал фальшь и притворство в каждом его слове, оглянулась на присутствующих. Но кто-то умилялся собаке, кто-то здоровался с Ильицким столь же приветливо… Они правда ничего не замечают?

Мари уже через мгновение последовала за братьями – причем забралась на козлы к Ильицкому, а пес радостно поставил ей лапы на плечи и принялся лизать щеки. Мари смеялась и пыталась увернуться.

– Вы ему явно понравились, Мари, – прокомментировал Ильицкий. – Ну, так что, юные господа, поедете со мной?

– Да, да, мы поедем с вами! – чуть не прыгали от радости Никки и Конни. – А как его зовут?

– Брондлард Одомонд Эллегеон Четвертый, – коротко ответил Ильицкий. Дети же недоуменно молчали, не в силах повторить – потому Женя добавил: – Но мой друг зовет его Джеком. Настоящий охотничий пес с родословной. Между прочим, его родной брат – любимец главного егеря английской королевы Виктории. Смотрите, как он умеет… Джек, дай лапу!

Под аплодисменты и смех близнецов спаниель послушно выполнил команду, но Ильицкий не унимался:

– Да не эту, а левую! – И пес так же послушно подал левую. – Конни, хочешь тоже попробовать?

Смотреть и дальше, как Ильицкий бессовестно использует детей в своих грязных интригах, было выше моих сил… он даже не поленился выучиться различать близнецов! У меня, например, в свое время ушла неделя, чтобы точно разобраться, кто из них Никки, а кто Конни. А потом еще две, чтобы пресечь их попытки снова меня запутать…

Так что сейчас я, многозначительно хмыкнув, отвернулась, чтобы направиться к экипажу Афанасия Никитича.

– Куда же вы, Лидия Гавриловна, вы разве с нами не поедете? – не дал мне сделать и двух шагов Ильицкий.

– Нет, у вашего Джека слишком грязные лапы. Боюсь, он испачкает мне юбку.

– Не слушай, Джек, ты просто лапочка… – Мари снова принялась тискать пса, – мадемуазель Тальянова, видимо, просто не любит собак.

– Мадемуазель Тальянова больше любит мышей и крыс, – громким шепотом поведал Ильицкому Митрофанушка.

Я злилась, но притворялась, будто мне нет дела. Себе в спину я ожидала услышать замечание Ильицкого, что Лидия Гавриловна, наверное, еще любит змей, своих сестер по духу, или что-то столь же остроумное.

Однако он сказал другое.

– Крыс? Почему крыс? – спросил Ильицкий так, будто и впрямь не понял.

– Ну… – замялся Митрофанушка.

– Серж хотел сказать, – помогла брату Мари, – что они с мальчиками однажды подарили мадемуазель Тальяновой крысу, и ей очень понравилось.

Все трое мальчишек снова захихикали, правда, уже не так уверенно.

– Странный подарок… – задумчиво произнес Ильицкий. – Мужчины женщинам обычно дарят цветы, украшения… щенков. Но чтоб крысу? Ей точно понравилось?

– Ну да… кажется… – отозвался Митрофанушка еще менее уверенно и, похоже, начал жалеть, что завел этот разговор.

– Ну, тогда славно. А то я едва не подумал, что вы, ребята, эту крысу своей гувернантке в ридикюль подбросили… Рад, что ошибся на ваш счет, юные господа. – И, повысив голос, чтобы до меня докричаться, уточнил: – Лидия Гавриловна, вы точно с нами не поедете?

Даже после всего сказанного им лапы у его собаки не стали менее грязными.

– Нет, благодарю! – отозвалась я без улыбки и воспользовалась помощью Жоржа, чтобы забраться в карету.

– Да-да, Лидочку мы вам не отдадим… – поддержал меня Полесов, – а детишки пускай с вами, Евгений Иванович, едут, ежели хотят. Катюша за ними присмотрит.

И уже через мгновение я оказалась придавленной к стенке кареты Жоржем Полесовым. Напротив сидела его жена. Приговаривая, что в тесноте да не в обиде, Георгий Павлович жался ко мне еще плотнее, противно шевелил усами и всю дорогу дышал мне в щеку…