Серебряный Ястреб, воспевая с другими Птицами Духа огонь, видел, как армия хана Тевура не позволила отступить северянам, зажав их между собой и полыхающим огнём Хорохая. Тевур, обнажив саблю, ворвался в гущу сражения смертоносным смерчем – сил у измождённых ночным боем сварогинов почти не осталось.

И когда Солнечный Свет предстал во всей красе златоликого Хоро, северная армия была почти разбита. Пал Богдавлад, Яробуд и Сваргослав. Когда же ясный день разгорелся, Хизр был отвоёван вновь – столица Нового Каганата, утопающая в смоге догорающих огней, осталась непокорённой, и на границе земель вновь полыхал священный огонь.

Всех уцелевших в битве северян колосаи доставили к лекарям, и ксаи, зачаровав Птиц Духа пленников, исцеляли их раны.

Серебряный Ястреб, влетев в окно покоев хороксая Ильвасара княжеского, а теперь – ханского – терема Хизра, увидел его опалённое тело. На полу подле ложа Ильвасара сидели с закрытыми глазами его ученики – они ещё были Птицами Духа, и Серебряный Ястреб не стал их тревожить.

– Да прибудет с тобой Тенгри в золотом краю вечно, – прошептал Серебряный Ястреб и, вылетев в окно, покинул покои почившего.

Серебряный Ястреб, Словом позвав за собой Птиц Духа, устремился к Уладу – хороксай Чакре чувствовал, что их ждёт великая битва.

И не одна.

* * *

– Колосаи окружили Ровновольск огнём, вдоль стен выставили воинов – сил у них немного, – поклонился Ворону вернувшийся дозорный – невысокий юноша.

– Сколько человек? – спросил военачальник.

– Думаю, не более двухсот, – положил руку на сердце витязь.

– Такие силы мы точно одолеем, – пробасил Родим, и Ворон посмотрел на воеводу.

Армия Пяти Стольных Островов остановилась на поле, через которое пролегала Великая Дорога. Поле располагалось за полосой отделяющих его от Ровновольска деревьев, окутанных туманом. День близился к середине, и небо заволокли низкие облака – белые, как снег.

Военачальники восседали на конях во главе ждущего приказа войска: алые, подбитые мехом плащи сварогинов развевались на ветру; холодный свет зимнего дня отражался от доспехов; в глазах людей – тёмная решимость.

– Мы можем видеть не все их силы, – заметил Ворон. – Если они одолели армию Возгаря и взяли Ровновольск… – Военачальник задумчиво покачал головой: – Нет, я даже уверен, что мы видим не всё.

– Мы уже сообщили в Солнцеград о принятом решении, – ответил Родим.

– И мы последуем ему, – хмуро согласился Ворон и, посмотрев на Родима, проговорил: – Их непобедимость – в огне. Должно же быть что-то, что может его одолеть.

– В нынешнее время – численное превосходство, – сказал Родим.

– У Возгаря было численное превосходство, и ещё какое, – заметил Мстислав.

– Поступим, как решили на совете, – пробасил Ворон, отогнав сомнения, которые леденили душу. – Я с армией атакую, а ты, Родим, укроешь бо́льшую часть войска от колосаев в лесу. Волхвы помогут тебе в этом. – Ворон перевёл взгляд на Станислава. – Выдели Родиму сильных волхвов, сам же останешься со мной, – велел военачальник, и Станислав поклонился ему. – Да пребудет с нами отец Сварог, – обратился Ворон ко всем. – Да поможет нам Перун.

– Боги с нами, – кивнул Станислав, но Ворон ему не ответил.

* * *

Великая Дорога повернула; деревья, растущие по её сторонам, расступились, открыв взору заснеженную степь. Стена огня, хранившего границы Нового Каганата, пересекала степь золотой лентой, вспыхивая ярче у серых каменных стен мощного Ровновольска. День перевалил за середину, и низкие облака налились гнетущей синевой. На горизонте, словно мираж, проступали величественные пики Рифейской гряды.

Подле стены огня построились конные всадники колосаев: золотое пламя играло на их синих плащах, отражалось от доспехов.

Ворон остановил войско: колосаев, защищающих Ровновольск, было слишком мало. Военачальник был уверен, что те двести человек, которых видел дозорный, являлись обманом и он столкнётся с большим по численности войском. Но перед сварогинами были всё те же двести человек, и в том, что происходящее – западня, Ворон уже не сомневался. Правда военачальник чувствовал, что разгадать тайну он не в силах.

Впереди южан на вороном коне восседал человек в одеянии цвета заходящего солнца. У колосая не было оружия – он раскрыл руки, показывая свою беззащитность.

– Это волхв, – обратился к Ворону Станислав, восседающий на коне рядом с военачальником во главе войска. – Я чувствую силу его духа.

– Чего он желает? – Ворон хмуро посмотрел на Станислава.

– Я не вижу его дум, – покачал головой служитель Богов. – Совсем не вижу.

Ворон вновь посмотрел на волхва-колосая в медном одеянии, который, положив одну руку на сердце, другой – держа поводья, направил коня к армии сварогинов.

– Это дело для тебя, Станислав, – кивнул Ворон волхву, и молодой человек положил на сердце руку. – Да помогут тебе Боги.

Станислав направил лошадь к волхву колосаев, который медленно двигался навстречу. Поравнявшись со служителем Богов, Станислав остановил коня. Колосай тоже остановил лошадь и хмуро посмотрел на северянина. Юному волхву ксай напомнил птицу: острый с горбинкой нос, длинные, уложенные на пробор, серые с проседью волосы, зоркий взгляд тёмных раскосых глаз. Колосай, не отрывая от Станислава пристального взора, наклонил голову набок – точно птица.

– Ксай людей Севера, что ты готов сделать ради победы? – спросил колосай, не размыкая уст и не отрывая взора от синих глаз Станислава.

Слова, который слышал Станислав, были чужими уху, но понятными. Взор чёрных раскосых глаз серебряной птицы в медном одеянии пленил.

– Всё, – на том же наречии ответил Станислав.

Птица наклонила голову на другой бок.

– Даже попрать законы Богов?

Станислав нахмурился – голова сделалась тяжёлой, мир будто застил туман, в котором он видел только раскосые глаза.

– Самое священное для Богов – это жизнь их детей – людей, – наконец ответил молодой волхв. – Но раз Боги отправили меня на битву, вложили в руки меч, значит, они жаждут этой войны и готовы принести в жертву самое святое. Законов Богов на войне нет.

Птица кивнула – хороксай Чакре думал о том, что теперь исполнить приказ великого хана будет легче для его Духа. Майгу, Ильвасар и ещё многие великие ксаи погибли. Совет хороксаев согласился с приказом великого хана. Но Дух Чакре противился велению Абдая до последнего. Когда же Серебряный Ястреб услышал речь молодого ксая северян…

Станислав увидел, как перед ним вспорхнула большая серебряная птица, на мгновение затмив мир ослепительным светом. Но свет померк, и взору волхва вновь предстал колосай, похожий на ястреба, только теперь его глаза безжизненно смотрели сквозь Станислава. Лошадь под колосаем переступила, и муж грузно повалился на покрытую снегом землю.